Встречи с Богоматерью

Харрингей передавал мне все это с какой-то убедительной искренностью, и рассказ его показался мне правдивым".

Накануне Харрингей увидел в окно нищего, который просил подаяния. Его-то он и пригласил позировать. Выбор оказался опрометчивым. Утром он убедился, что получился самый обыкновенный портрет шарманщика. "У меня почему-то не выходят живые люди, что-то неладно с моим воображением".

- Так он рассуждает, понятно?

- Вполне. Где обещанный дьявол?

- А как ты представляешь себе его появление в мастерской художника?

- Никак.

- А если ему все-таки нужно появиться в мастерской художника во что бы то ни стало?

- Спроси тех, кто с ним знаком.

- Это уже ответ. Молодцом. Но все он проявляется, соблюдая в некотором роде правила приличия. Не вламывается в дверь мастерской, заметь. И вообще дверью не пользуется.

- Материализуется.

- Н-нет. Харрингей взял кисти, палитру, наложил коричневой краской пятнышко в углу рта, чуть тронул глаза и подбородок, и тут произошло... портрет улыбнулся ему.

- Тебе нужно было рассказать это мне десять лет назад.

- Извини, не успел, опоздал. Ты ведь тоже не нашла времени прочитать рассказ "Искушение Харрингея", не так ли?

- Так. Чем это кончилось?

- Тем, что Харрингей так и не стал гениальным художником.

- А как он мог им стать, если таланта нет?

- А как доктор Фауст получил молодость и в придачу Маргариту?

- Известно как.

- Лицо на портрете все больше напоминало знакомые черты того самого типа. Харрингей этого не хотел. Его рука сама водила кистью по холсту. Но когда ему показалось, что огненные глаза на холсте стали вращаться и злобно сверкать, он набрал красной краски и порыве гнева и отчаяния ударил кистью по портрету. "Дьявольский портрет закрыл глаза, досадливо сморщился и вытер рукой краску с лица!" Так написал Уэллс. Заметь, дьявол проявил самообладание. И произнес обращаясь к Харрингею: "Вы поступили, пожалуй, несколько опрометчиво". Теперь прочитай сама вот эту страницу. Дьявол хладнокровно убеждает Харрингея, что тот бездарен.

- Прочитала.

- А на следующей странице дьявол предлагает свои услуги. Обещает сделать Харрингея автором шедевра. Харрингей оборвал его: "Чушь, вы думаете, что я соглашусь погубить свою душу ради удовольствия написать замечательную картину, которую все равно разругают?" Терпение, дочь моя, осталась еще одна страница, вот она, прошу!

- Прочла. Все понятно. Дьявол предлагал два, потом три, потом пять шедевров за душу Харрингея.

- У тебя не сложилось впечатления, что Харрингей не сомневался, что это будут настоящие шедевры.

- Такое впечатление у меня сложилось. Он знал, что это будут шедевры.

- И все же отказался от предложения этого джентльмена с весьма сомнительной репутацией. А мог бы последовать примеру почтеннейшего доктора Фауста, не так ли?

- Так. Не захотел.

- Почему?

- Потому что все эти шедевры все равно бы разругали. Он предпочел закрасить портрет краской.

- Не краской. Ее как раз не хватило. Он бросился в будуар своей жены по коридору и вернулся через минуту с большой банкой эмали зеленоватого цвета, прихватив с собой с собой здоровенную кисть.

- Но это уже не так важно.

- Согласен. Ну, а если бы художник узнал, что все его шедевры не разругают, что они получат самую высокую оценку? Что тогда? Как бы поступил Харрингей?

- Не знаю.

- Нет гарантии, что критики уже не продали свою душу за неограниченное право ругать прежде всего шедевры. Тупиковая ситуация. Не она ли подсказала Харрингею выход: закрасить портрет?

- Просто порядочный человек...

- Это ответ!

- Как ты живешь?

- Нормально. Много читаю. Езжу купаться. Даже загораю.

- У тебя усталый вид. Чуть-чуть.

- Исправлюсь.

- Постарайся.

- Обещаю. Закончу одну работу и двину к морю.

- Много осталось?

- О нет. Успею поплавать в обычное для меня время, под знаком Весов.

- Как здоровье бабушки?

- Ничего.

- Ворчит?

- Не без этого.

- А готовишь ты сам?

- Конечно. И по собственным рецептам. Знаешь, что такое пельмени по-восточному?.. А яичница по-хеттски?

- Разве это ты придумал?

- Да. Но дал благозвучные названия, не вызывающие подозрений у моих нечастых гостей. А ты сама готовишь?

- Не-ет, мамочка.

- Привет мамочке, мне пора возвращаться к бабушке.

...В этот вечер произошло такое событие: я начал работать, поставив пишущую машинку на кухне, чтобы не мешать спать матери. Форточка была закрыта. В четвертом часу ночи возникло неприятное ощущение: вдруг зашевелились волосы. Не понимая, что могло случиться, я поднял руку, пригладил волосы, и тут же едва не вскрикнул. Палец обожгла резкая, острая боль. Взлетела огромная оса, села на полотенце и не двигалась, как будто у нее не осталось сил после того, как она всадила жало в мой палец с кольцом Богоматери. Боль не утихла. Я прошел в свою комнату, лег, отсасывая яд. Не помогало. Через четверть часа я снова устроился за машинкой. Ужаленный палец давал о себе знать, покраснел, в нем отдавался пульс, я даже не мог его сгибать.