Встречи с тем, что мы называем смертью

Кажется, что эти аргументы рациональны и основаны на серьезных психиатрических и медицинских теориях. Однако они затрагивают в основном лишь встречи первого рода со смертью, основанные на чисто субъективном опыте, возбуждающем научное любопытство, но не требующем научной проверки. К сожалению, встречи первого рода со смертью наиболее известны, их раньше всего начали собирать, и, возможно, таких встреч больше всего. Но свидетельства встреч второго, третьего и четвертого родов разрушают аргументы критиков, что ОВТ клинической смерти это галлюцинация. Когда события, происходящие рядом или в отдалении, воспринимает человек, у которого нет сердцебиения, нет активности биоритмов головного мозга, лишенный сознания, и когда эти события подтверждаются как факт, тогда возражения критиков можно считать несостоятельными. Когда кто-то нутром ощущает, что член семьи или близкий человек в большой опасности или, возможно, умер, и в тот же самый момент человек, о котором идет речь, оказывается в опасной для жизни ситуации, в таком случае критикам следует искать другие аргументы. Когда человек видит, слышит или чувствует паранормальные ощущения, под дающиеся проверке, критикам нужно всерьез задаться вопросами, каким образом такие вещи возможны? Может ли сознание отделяться от тела? Реальна ли жизнь после смерти? Возможно, мы сочтем все это правдой, когда исследователи изучат встречи высшего рода со смертью.

Критика другого толка, возможно, более обоснованная, на правлена против рассказов переживших смерть. Фактически все эти рассказы описывают мирные и спокойные ощущения: величественные панорамы, небесную музыку, светящиеся, лучистые создания, встречи с умершими родными — в высшей степени прекрасные и желанные ощущения. Не могут ли такие блистательные рассказы о смерти вдохновить кого-нибудь на совершение самоубийства? Как об этом сказал один психиатр: «Многие эмоционально неуравновешенные или глубоко подавленные люди не решаются расстаться с жизнью, поскольку не уверены в том, что ожидает их. Если бы они были убеждены, что их ожидает прекрасный загробный мир, то действовали бы решительнее». Доктор Роберт Кастенбаум, профессор психологии Массачусетского университета, полагает, что это вполне может произойти, если еще не произошло, и думает, что исследования жизни после смерти не успокоят людей, а, наоборот, причинят больше страдания и боли. Только когда общество начнет понимать, какой эмоциональный и физический дистресс испытывает неизлечимо больной, говорит доктор Кастенбаум, мы переменим свое мнение и решим, что умирание в конечном счете счастливый момент. Точка зрения, что «все хорошо, что хорошо кончается», предполагает, что каждый проходит через определенный момент смерти, говорит доктор Кастенбаум. Эта концепция сомнительна и не сильно согласуется с клиническим опытом.

Некоторые критики говорят, что мы располагаем лишь рас сказами людей, «вернувшихся» после клинической смерти, что же можно сказать о миллионах миллионов, отправившихся в путешествие без возврата, навсегда? Было ли их путешествие счастливым? Была ли у них возможность вернуться, от которой они отказались, выбрав более спокойное существование? Досталось ли некоторым из них пережить ужас и страдания ада? Мы не знаем этого. Как не знаем и того, почему лишь около пятнадцати процентов людей, переживших клиническую смерть, рассказывают о своем опыте, большинство же не рассказывают ничего.

Зов временной смерти может в корне отличаться от ухода из жизни насовсем, говорит доктор Кастенбаум.

Другие критики опыта «счастливой смерти» подчеркивают негативные аспекты. Часть их аргументов имеет смысл, остальные бьют мимо цели. Они приводят в пример людей с дыхательной недостаточностью — подавившихся косточкой, сраженных жестоким приступом эмфиземы, испытывающих ужас от побочных эффектов приема наркотиков — и справедливо замечают, что эти люди схватываются один на один со смертью. Характерно, что эти критики ссылаются на истории, сообщающие о жутких случаях преждевременного захоронения: эксгумированные тела с пригоршнями выдранных в ужасе волос, лица, на которых застыл невероятный ужас, стенки деревянных гробов, исцарапанные ногтями в тщетных попытках выбраться. Но при ближайшем рассмотрении критика такого рода оказывается несостоятельной. Вспомните три стадии умирания, о которых говорил доктор Рассел Нойз: «Сопротивление, обзор жизни и переход. Ужас преждевременного захоронения, агония в автомобильной катастрофе или в огне, отчаянная борьба с нераскрывшимся парашютом — все это происходит на стадии «сопротивления», в первом акте, в ко тором человеческое эго отчаянно пытается удержать жизнь. Когда танатологи говорят о мирной смерти, о «счастливой смерти», они имеют в виду конечную стадию — «Переход». Страдание и борьба часто предшествуют этой стадии, но занавес опускается именно в третьем акте».