Встречи со Сталиным

Это высокое мнение оправдать трудно; хорошо, если каждый из нас обладает хотя бы одной десятой долей этих качеств. И мне кажется, что каждый летчик должен всегда помнить, что он сам не должен себя переоценивать. Я лично всегда относился очень осторожно ко всем похвалам, какие выпадали на мою долю, и думаю, что главной причиной известных моих успехов было то, что я всегда осторожно относился к похвалам и никогда не переоценивал сам себя, никогда не брался за то, в чем еще не имел полной уверенности.

Но сила впечатления сталинских слов такова, что каждый летчик старается быть именно таким, как хочет товарищ Сталин; летчики прилагают все усилия, чтобы приблизиться к этому идеалу.

Смысл слов товарища Сталина был всем нам ясен: партия и правительство доверят завоевание того или иного мирового рекорда не всякому летчику, а только тому, кто зарекомендует себя всеми качествами, перечисленными в сталинской характеристике летчика нового типа. Это требование мобилизовало всех нас на еще большую работу над собой, заставило быть еще требовательнее к себе.

Мне приходилось неоднократно самому убеждаться в том, как настойчиво товарищ Сталин осуществляет высказанную им мысль, что новые сложные полеты будут разрешаться лишь после самой тщательной проверки.

Однажды мне предстояло совершить первый пробный полет. Все было: тщательно подготовлено; во всех соответствующих инстанциях было получено необходимое разрешение, и я выехал в пункт назначения. Приезжаю, а мне говорят, что из Кремля был телефонный звонок: товарищ Сталин хочет сам ознакомиться с подробностями полета. Пришлось возвращаться обратно в Москву. Здесь я был вызван к товарищу Сталину и лично доложил ему о подготовке полета. Товарищ Сталин и присутствовавшие при этом товарищи Молотов и Ворошилов задали ряд технических вопросов, спрашивали мое мнение по отдельным частным моментам, связанным с подготовкой самолета к полету. Я ответил, что, по моему мнению, машина вполне пригодна для полета. Характерно, что товарищ Сталин, деталью выясняя степень подготовки перелета, вместе с тем проявил огромное доверие к летчику: он вполне удовлетворился моими объяснениями и, кроме меня, никого из технических организаторов этого полета не вызывал.

Этот эпизод еще раз показал мне, с какой тщательностью нужно готовиться к решению любой задачи, с какой строгостью нужно относиться к себе, чтобы оправдать доверие партии и правительства, как внимательно и глубоко надо проверять дело, которое поручено, с какой ответственностью надо относиться к каждому своему слову. Это лучшая школа, это дороже всякой награды.

После этого полет состоялся.

Исключительно много дают деловые встречи с товарищем Сталиным. На таких встречах товарищ Сталин немногословен, он любит выслушать всех и лишь в конце коротко, ясно, просто формулирует предложение, решение, которое становится всем очевидным, сразу и легко запоминается.

И. Бардин Академик ИСПОЛИН — МУДРЕЦ

Я работал техническим директором только что построенного Кузнецкого металлургического завода имени Сталина. Ночью 18 декабря 1934 года меня разбудил телефонный звонок.

— Не случилось ли что-нибудь серьезное на заводе? — встревожился я.

Работа у домен, у мартенов, у расплавленного металла всегда сопряжена со всякими неожиданностями.

На заводе все оказалось в порядке. Мне сообщили, что я приглашен на встречу металлургов, с товарищем Сталиным.

В то же утро я выехал в Москву.

В пути вспомнилось, как пять-шесть лет назад я отправлялся с поручением Валериана Владимировича Куйбышева из Москвы в Сибирь строить Кузнецкий завод.

…Это было в январе 1929 года. Эта дата открыла в моей биографии новую страницу, которой я горжусь. Был я тогда в Харькове. Утром ко мне в номер гостиницы пришел незнакомый человек.

— Насилу нашел вас. Если не ошибаюсь, вы товарищ Бардин?

— Да. Чем могу служить?

— Приступлю прямо к делу. Мне поручено переговорить с вами: поедете вы в Кузнецк?

Предложение поехать на строительство Кузнецкого завода было заманчиво. Не помня себя, я помчался в Москву и через день был уже в ВСНХ, а еще через несколько дней все было готово. Я был назначен главным инженером Кузнецкстроя.

Я был горд неожиданно выпавшей мне честью. Постройка целого завода американского типа у себя на родине! Не об этом ли я, мечтал всю жизнь, не к этому ли стремилась моя душа инженера, не это ли является счастьем и идеалом для всякого инженера, имеющего мало-мальское уважение к своим знаниям и труду?!

Никогда в старое время я не смел даже думать, что буду когда-нибудь главным инженером на таком большом заводе и тем более буду строить что-нибудь подобное кузнецкому гиганту.

Я был горд доверием, которое оказала мне советская власть. Мое назначение в Кузнецк произошло через несколько месяцев после шахтинского процесса. Слишком свежа была еще горечь обмана и предательства интересов, пролетарского государства значительней группой старых инженеров. Имена многих старых инженеров произносились в стране с упреком и ненавистью.