Встречи в Колымской тайге

Первое, что поразило нас, как только мы отошли от лесоучастка, это большое количество птиц. Чечетки, кукши, чечевицы, поползни, кедровки. Многие из кедровок были не местными. Известно, что кедровка с осени запасает орехи, прячет под корни деревьев, под мох и просто в ямки. Зимой она легко отыскивает схоронки даже под метровым слоем снега. Прилетит, усядется на лиственницу и минуты три-четыре сидит задумчиво, как будто вспоминает: «Где же я здесь тайничок сделала?» Потом срывается с ветки, падает в снег и начинает быстро копать, безошибочно угадывая место, где запрятаны орехи. Такой тайник могут найти и прилетевшие издалека кедровки. Но местная отыскивает орешки с первой попытки, а прилетевшая «бьет» несколько ямок.

Паничев рассказывал, как в избушку повадилась кедровка. Это была довольно смелая птица и, наверное, из-за своей смелости уже не раз попадала в переделки. В хвосте у нее не хватало нескольких перьев, и прыгала она как-то боком. Паничев подозревал, что правым глазом кедровка почти не видела. Птица садилась на окно, смотрела, далеко ли собака, и сейчас же перелетала в угол, где сушилась куча стланиковых шишек. Она выколачивала орешки, набивала ими расположенный под языком мешок и торопливо улетала, чтобы возвратиться минут через десять-пятнадцать. Работала с раннего утра до пяти вечера. Все восторгались ее трудолюбием. Паничев специально орешков налущил. За один раз кедровка унесла их 120 штук! Уж по всей тайге кедровки и бурундуки давно заготовки прекратили, первый снежок на землю просыпался, а она все носит. Как-то ночью мороз градусов на двадцать ударил. Выходят они утром: под лиственницей их кедровка лежит. Подняли, а она легкая, как пушинка. По всему видно, от истощения и погибла. Пожадничала.

Наш путь пересекает великое множество маленьких, еле живых ручейков. Иногда они растекаются по болоту, и тогда перед нами коварные ловушки. Я дважды провалился в воду, оба моих валенка мокрые. Лёня идет сзади, читает мне мораль и обходит опасное место стороной. Но вот, огибая болотину, в которой я всего лишь намочил одну подошву, Лёня проваливается чуть ли не до колен.

Я ехидно спрашиваю, не вымочил ли брат свои хипповские бриджи?

Скоро валенки промерзают и перестают гнуться. Идти очень утомительно. Да и нет особой необходимости. Мы уже имеем представление о здешней тайге. Сейчас умнее всего спуститься к Тайному и обсушиться.

Костер разжигаем у лесопогрузочной площадки. Здесь много древесных отходов, и недостатка в дровах не ощущаем.

Обсушившись и закусив, выходим на дорогу вдоль ручья. Ею сейчас пользуются лисы, зайцы, олени. Перелопачиваем их легкие наброды, и теперь многие из зверей задумаются, прежде чем ступить на эту дорогу.

Проходим мимо двух делян. Из снега выступают широкие темные пни, кое-где сиротливо маячат тоненькие лиственнички. Только у самого ручья осталась узкая полоска нетронутых тополей и чозений. Но в ней пусто. Звери неохотно выходят на вырубки. Даже дятел, которого мы вспугнули с нависшей над самым ручьем чозении, перелетает вырубку торопливо, не вильнув ни разу в сторону и не издав ни единого крика.

Долина, по которой струится Тайный, делается все уже, более узкой становится и полоса тайги. Здесь ее ширина метров 200–250. По сравнению с предшествующими переходами сегодняшний, пожалуй, один из самых легких. Солнце, мороз. Мы полны решимости пройти километров двадцать, чтобы иметь полное представление о Тайном. Исчезли соболиные и беличьи следы, но зато стало больше горностаевых, лисьих и заячьих. Очень много строчек-лент, оставленных куропатками.

Сопки подступают к Тайному. Одна из них заползла в самую долину и перегородила ее. Снова Тайный бросается в правую сторону и струится в глубоком каньоне. Снова крутые обрывистые скалы и следы горностаев под ними.

А за скалами широкая долина от края до края покрыта буйным тальником. Только у самого подножия сопок маячит редкий лесок. Сейчас же поднимаем куропаток. Птицы, их около сотни, белой метелицей описали широкий полукруг, подались куда-то в сопки. Проходим с полкилометра — и снова предупредительный крик старого куропача и шум крыльев взлетающей стаи. Некоторые птицы не желают подчиниться воле вожака и остаются на месте. На индивидуалистов можно поохотиться. Нужно только зашипеть на Бумку, остановиться и тихонько постоять минут пять-шесть. «Оппозиционеры» выдают себя тихоньким «кок-кок» или начинают двигаться.