Встречи в зале ожидания. Воспоминания о Булате

А 30 мая 1998-го исполнилось двадцать лет, как ушла Т. Г. Цявловская. Впервые за годы и годы рискнул я дойти до той самой 16-этажной «башни» на Сетунском… И был взволнован, когда после моего ответа на дежурный вопрос «кого ищу», – лица женщин, беседующих на скамеечке, просияли: «Помнишь, писательница жила? Всё о Пушкине писала! Почтальоны тогда первые прибежали, принесли корзину цветов…» Вглядываясь в меня, на прощание посоветовали: «Вспоминайте ее почаще!..» Оглянувшись на дом, с которым связаны юность и молодость, – услышал про себя, как пушкинская «бронза тихо звенит» окуджавским стихом…

У тех – всё утехи, у этих – всё зрелища,
а Александр Сергеича
ждут в том дому.

Автограф Окуджавы, посланный мне Цявловской, затерялся – видимо, в предвиденьи того, что его автографов станет у меня гораздо больше. Вот уж никогда не думал, что более четверти века спустя мы будем у него на даче вспоминать близких общих друзей, в том числе и тех, с кем пришлось расстаться по принципиальным соображениям. Тема была грустной… И тогда я сказал, что у меня есть отзыв Цявловской о его давнишнем «пушкинском» сценарии. Он захотел просмотреть его вновь. Потом, уже в московской квартире, решил этот отзыв вернуть. Но у меня сохранилась еще одна старая копия. И всё же он спросил – как некогда Татьяну Григорьевну: «Можно взять? Спасибо…» Задумавшись, промолвил: «Жизнь коротка… Жизнь коротка…»

Долго, в зависшей паузе, глядел куда-то в глубь комнаты. Потом сказал всё так же тихо: «Я ее – помню…»

Евгений Рейн «ПОДАРИ МНЕ ЭТОТ РАЗМЕР» [25]

Я ленинградец. Жил в Ленинграде очень долго, до 72-го года. В 59-м году у меня был вечер на Петроградской стороне в Доме культуры промкооперации. Там было довольно много людей, и пришел Булат, его привела одна поэтесса, которую звали Эля. Он сидел в зале и слушал стихи. А с Элей я был знаком, и потом, после моего выступления, она представила меня Булату. Я сказал: «Булат (а я уже слышал о нем)… давай не будем сегодня расставаться». Он сказал, что живет в гостинице «Нева» на улице Чайковского. И – «…пойдемте ко мне в номер». Нас было человек двенадцать, ленинградских поэтов. Купили по дороге сухого вина и в номере у Окуджавы пили вино и читали стихи.

Тогда мне было 24 года. И я читал одно свое старое стихотворение, которое я сейчас уже наизусть не помню, примерно так: «Но что мне сделалось… ах, эта девочка, такая добрая, как наша Франция, мы с ней увиделись на свете давеча, и ходим, этот случай празднуя. Нас пароходы не возят древние, на них тоска вся пароходная, они бегут как волны летние, морские пятна перекатывая». Ну и так далее. И вдруг Булат сказал: «Подари мне этот размер. Он мне очень нравится». Ритм стихотворения. Я говорю: «Булат, он же мне не принадлежит. Размеры и ритмы принадлежат всем». Он сказал: «Нет, ты мне подари». Я сказал: «Я тебе дарю». И Булат написал на этот мотив песню: «Из окон корочкой несет поджаристой». Вы чувствуете, что это одно и то же?

И посвятил эту песню мне.