Встречное движение

Когда не очень большая паства расселась по пыльным креслам, Дмитрий Осипович сказал краткое вступительное слово о душевном здоровье нации и включил потрескивающий старый проигрыватель, из динамиков которого захрипела «Лунная соната» Бетховена.

Дмитрий Осипович опустил голову, потом поднял ее и торжественно набрал в легкие воздух. В это время робко открылась скрипучая дверь, и запыхавшийся, бормочущий себе под нос слова о плохой работе общественного транспорта и большой учебной нагрузке в институте бытового приборостроения Петров Борис проскользнул на свободное кресло.

Дмитрий Осипович свел и развел ноздри, но ничего не сказал. Мизин покачал головой и прошептал:

— Черт-те что!

Дмитрий Осипович вдохновенно внушал всем слушателям тепло, тяжесть и покой.

Даша, почувствовав, как потяжелели ее руки и ноги, быстро уснула.

Юрлова сосредоточивала свое внимание на излучающем солнечное тепло солнечном сплетении и все никак не могла решить, что лучше: поставить себе контактные линзы или сразу сделать операцию по исправлению досадной миопии.

Борис Петров концентрировал внутренний взгляд на кончике носа с полным расслаблением всех мышц в надежде так сконцентрироваться, чтобы перейти в абсолютное аутогенное состояние или, как он прочел в одной книжке, получить аутогенный разряд, чтобы приобрести все могущество человека, в совершенстве владеющего своим телом и душой: острые клинки, ломающиеся о брюшной пресс, сутки под водой, телекинез, телепатия, левитация, пылающий взгляд, война с потусторонними силами, спасение человечества… надо сконцентрироваться на кончике носа!

Алла под тяжестью и теплом век вспоминала прошлое воскресенье, когда утром так хотелось курить и пить кофе в горячей— прегорячей ванне, но почти все сигареты были искурены в субботу, а те, что не искурены, лежали в разноцветных лужах праздничного именинного стола Марселя Кудакаева, который стонал в подушку, а в ванне плавали измочаленные цветы, какие— то тряпки и бутылки с пивом. Как все получилось глупо: и то, что Марсель уговорил ее остаться у него, и то, что пошла и позвонила маме, сказав той, что не придет ночевать, несмотря на ее вздохи и всхлипы, и то, что, когда вернулась, Марсель уже вырубился, и то, что такими долгими были проводы всеобщего друга художника Сафиуллы, тыкающегося оттопыренными губами ей в плечи и волосы. А нелепое утреннее:

— Я пошла?

— А?..

— Домой пошла.

— А?.. Провожу?..

— Не надо, спи, выздоравливай.

— Угу…

Что он говорит? Ноги погружаются в белый песочек, ласковое солнышко гладит кожу, голубое море — теплое и приятное.

Мизин сидел в позе кучера: «Моя левая рука тяжелая, моя рука тяжелая, рука тяжелая,

моя правая рука тяжелая, моя рука тяжелая, рука тяжелая,

моя левая нога тяжелая, моя нога тяжелая, нога тяжелая,

моя правая нога тяжелая, моя нога тяжелая, нога тяжелая,

моя левая рука теплая, моя рука теплая, рука теплая,

моя правая рука теплая, жизнь глупая и бездарная, сорок три года, а я занимаюсь какой-то хреновиной, бегаю за этим дураком Дмитрием Осиповичем — «Кашпировским» ЖЭУ номер 25, моя правая нога теплая, моя нога теплая, окончил курсы колдунов — психотерапевтов, Зигмунд Фрейд доморощенный, правильно Сема сделал, что повесился, левая нога теплая, моя нога теплая, нога теплая, я источаю энергию и оптимизм, блаженство растекается по моему телу, космическое добро входит в мою душу».

Даша проснулась отдохнувшей, и в приятном расположении духа незаметно потянулась и весело взглянула на Дмитрия Осиповича:

— Так здорово! Мне так понравилось. Замечательно.

Дмитрий Осипович забыл про заключительную фазу занятий, протянул руку для того, чтобы помочь Даше подняться из глубокого кресла:

— Я знал, что вам понравится, я сразу чувствую, кто мой человек, а кто не мой.

— То есть в какой-то мере вы читаете мысли.

— В какой-то мере да.

— Кто-то сегодня мне уже говорил про аналогичные способности.

— О, вам повезло — два экстрасенса в день, это не часто бывает, но в этом, должен вам заметить, есть определенная опасность.

Но Дмитрию Осиповичу не дал развить свою мысль Борис Петров, который недоуменно спросил об отсутствии традиционной заключительной части, книгах Кастанеды, даосизме в контексте дзен-буддизма, инопланетянах и искусственном интеллекте.

7

Зульфия Альбертовна не спеша обслуживала покупателей, которые стояли друг за другом и никак не кончались, а потом вдруг как-то все сразу кончились.

Грогин огляделся в пахнущем разнообразием магазине и выбрал прилавок одинокой Зульфии Альбертовны, стараясь не думать о том, что она может сказать какие— нибудь слова об учете, инкассации или всеобщем карантине. Грогин почти подошел к Зульфие Альбертовне и уже полез во внутренний карман за бумажником, когда его обогнала толстенькая Капитолина Салимова с толстеньким Витей Салимовым. Витя Салимов снисходительно поднял голову к медленному Грогину, а Грогин стал перебирать в памяти все существующие виды щелбанов и подзатыльников.