Встречный катаклизм

После путешествия на плоту «Варяг», с которого он взошел на борт «Бе-12» последним, по случаю своего неожиданного капитанства после гибели замполита Шантаренко, лейтенант Гриценко Геннадий Павлович никак не мог привыкнуть к масштабности корабля, на котором сейчас присутствовал. А присутствовал он на тяжелом крейсере «Сталинград», на борт которого был доставлен по личному указанию адмирала флота СССР Гриценко Павла Львовича. Это был, кстати, единственный или один из немногих случаев, когда адмирал использовал служебное положение в личных целях. Однако все в штабе его понимали: потерять двух сыновей в течение трех дней, а потом внезапно узнать о воскрешении хотя бы одного…

Новый гидросамолет был предоставлен немедленно. Капитан резинового «Варяга» тепло распрощался со своей небольшой командой, подтвердил, что будет ходатайствовать о зачислении их всех кандидатами в партию без всяких комиссий, на основе решений, принятых во время путешествия, и – отбыл. По дороге его переодели в отглаженную, только со склада форму, так что перед адмиралом-отцом он предстал как новая копейка, лишь немного пошатываясь с непривычки – гигантский корабль, по сравнению с тем плавучим агрегатом, на котором он крейсировал по Южно-Китайскому морю, представлял собой абсолютно статичную систему. Когда Геннадий Павлович поднимался по длиннющему трапу, офицеру сопровождения пришлось даже поддержать его под руку, так отвык он двигать ногами.

Отец и сын обнялись. Затем отец плакал, а сын пытался его в этом поддержать, но не получалось, в голове мельтешили какие-то протоколы комсомольско-пионерских собраний. Затем они сели есть: местный кок постарался на славу. После первых же ста граммов Геннадий Гриценко испытал нечто вроде вторичного рождения на свет – так светел и ярок показался окружающий мир.

– Ешь, – приказал ему отец, протягивая огромный бутерброд с красной икрой, – ешь все.

А после второй рюмки лейтенант узнал о смерти родного брата. Честно говоря, он не был особо поражен. Сам вернувшись с того света, похоронив практически весь экипаж родной «Тридцать восьмой», он теперь относился к гибели в пучине абсолютно стоически. Потом они снова ели, а после он сказал:

– Знаешь, папа, похоже, я совершил дезертирство.

– Что?

– Я покинул лодку до команды капитана «спасайся кто может!».

– Да?

– Да.

– Это был твой первый бой, правда?

– Мне почему-то кажется, что это произошло так давно.

– Ты ведь все осознаешь. И никто об этом не знает, так. Ты, как и все остальные спасшиеся с потопленных боевых судов, представлен к награде. Знаешь?

– Понятия не имел. За что?

– А разве не за что? Наш флот совершил подвиг. И забудем о твоем поступке. Ты мне ничего не говорил, я ни черта не слышал. Идет?

Младший Гриценко кивнул.

– Твой брат посмертно будет Героем Советского Союза. Будь его достоин, пожалуйста. Мы теперь вдвоем на всем свете остались.

– Можно, я прилягу, отец, – у лейтенанта все плыло перед глазами. – Я, кажется, переел.

– Валяй, вот тебе адмиральская койка.

– Отец, ты мне скажи честно, мы победили?

– Да, авианосная группировка, поддерживающая Вьетнамскую агрессию, разгромлена. Тактические цели операции достигнуты. Сейчас некоторое затишье, видимо, пришла очередь политиков, дипломатов. Но я еще опасаюсь.

– Чего?

– Повторения Южной Кореи, только в мировом масштабе. Мы угробили почти весь свой мелкий флот в этом сражении. У нас мало сил помешать, в случае чего, их подводным ракетоносцам. Мне даже нравится, что они стерли Ханой с Хайфоном обычными бомбами. Ты спишь, что ли? Ну, спи. А я, пожалуй, еще выпью. Вечером тебя в кают-компании представлю.

41 Сбор аплодисментов

В войне очень важно вовремя начать. Это мы проходили – все в курсе. Еще главнее и тяжелее, заметьте, вовремя закончить. Успеть до того, как иссяк наступательный порыв, пока вы в апогее славы, восхищения и страха, пока от вас ждут продолжения, уже видят над собой накатывающееся, толстенное колесо катка со свежими следами раздавленных намедни, а вы им: «А может, погорячились мы все, может, все мы не совсем правы? Может, завершим? Прямо как есть, нет, даже уступим то или то. По рукам?» И вы в шоке. Вот для таких случаев и нужна самая боевая дипломатия в мире – советская. Помните? «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза, читайте…»