Встретимся у Ральфа

До чего же приятно представлять, как Джемм в коротенькой футболочке возится на кухне с его завтраком. Ральф весело улыбнулся. Его акции растут день ото дня. Прошло уже две недели с безумного вечера обжорства перцами чили, и Ральф успел за это время понять, что его тяга к Джемм — больше, чем страсть, зависть или ревность. Это любовь, и он не собирался упускать свой шанс. Такое чувство не должно просочиться как песок сквозь пальцы. А значит — нужно действовать медленно и осторожно.

Следуя внезапно пробудившемуся интересу к делам Смита, начиная с проблем на работе и заканчивая отдыхом по выходным, Ральф исподтишка выведывал, когда того не будет дома, а сам готовился к общению наедине с Джемм. Купил пару новых рубашек и даже выстирал джинсы, полгода дожидавшиеся этого праздника. Он стал постоянным покупателем на Норткоут-роуд, откуда приносил домой цветы — пионы, разумеется, — и регулярно подгадывал к ее приходу картину «Ральф, любовно составляющий букет для Джемм». Даже несколько раз собственноручно готовил ужин, а на почве пристрастия к острому между ними сложилось нечто вроде тайного сговора.

«Не пропусти ресторанчик в Эрлсфилд (Бэйсуотер, Брик-лейн). Ничего острее их блюд не пробовала». Или: «Представляешь, в Асде теперь тоже продают „тайских птичек“!» Ральфу как-то удалось раздобыть на Норткоут-роуд семена перца чили, которые они вместе с Джемм торжественно посадили, по очереди поливали и, как новоиспеченные родители, переживали за каждый проклюнувшийся росток.

Прогресс был налицо, и развитие событий радовало Ральфа, поскольку не только сближало его с Джемм, но и убирало с дороги Смита — любителя пресного печеночного паштета и всякой сливочной гадости с миндалем. Мелочь, конечно, но для Ральфа — весьма действенное приспособление для расшатывания фундамента фальшивого родства Смита и Джемм. Словом, все шло хорошо. И вдруг на тебе — всплыла проблема искусства.

Джемм подняла ее вчера вечером, за поливкой ростков чили.

— Не надумал взяться за кисть, Ральф?

— Зачем? — отозвался он рассеянно, решив, что речь идет о покраске стен в гостиной.

— То есть как? Кисть. Холст. Студия. Ты — художник, — громко и внятно произнесла Джемм, как будто обращалась к недоумку из специнтерната.

— Нет. А что, должен?

— Ты никому ничего не должен, мне просто показалось, что это случилось.

— Почему?

— Не знаю. Ты изменился, стал более… более целеустремленным, что ли. Более живым. Я даже гадала, не встретил ли ты кого, — добавила она, игриво ткнув Ральфа пальцем в ребра.

— Никого я не «встретил»! — рассмеялся Ральф, вернув ей тычок. — У меня уже есть подружка, не забыла?

— Ах да! Прелестная Клаудия. — Налет сарказма в голосе Джемм удивил и обрадовал Ральфа.

— Что ты имеешь против Клаудии, интересно? — Ничего… — Джемм сделала глубокий вдох, — кроме того, что ты с ней не счастлив и заслуживаешь, на мой взгляд, лучшего. — Джемм сконфуженно ковыряла пальцем влажную землю в пластиковых горшках с ростками.

— Да благословит тебя Господь, Джемайма! Я никак не рассчитывал на такую заботу. — Ральф ерничал, а сердце неслось со скоростью лидера «Формулы-1». Дождался! Она думает о нем, думает. — И кто же, по-твоему, мне подойдет больше? — поинтересовался он и вздернул бровь, продолжая изображать шута.

— Откуда мне знать? Та, с которой тебе будет хорошо; та, которая оценит такого отличного парня, вместо того чтобы ныть целыми днями; та, которая вдохновит на любимое дело, вместо того чтобы обходиться как… как… с безголовым жиголо, вот!

Ральф зашелся в хохоте:

— Жиголо безголовый! А ведь ты права, именно так она меня и воспринимает. Жиголо! Ха-ха-ха!

— Нет, Ральф, я серьезно. В мире отчаянно не хватает хороших ребят, а ты тратишь время на Клаудию. Поверь мне, сотни, тысячи милых, славных девушек будут счастливы с тобой подружиться, а ты забудешь о своих комплексах и займешься наконец тем, что тебе действительно дано. Искусством. Уверена в этом, — добавила Джемм, захлопнула дверцу сушильного шкафа, где подрастали чили, и направилась в кухню. — Девицы вроде твоей Клаудии действуют мне на нервы — они порочат весь женский пол. Отправь-ка ты ее в отставку, Ральф, и начинай опять рисовать.

— Лучше я начну рисовать и проверю, надо ли давать Клаудии отставку.

— Не можешь жить без секса?

— Да уж, отрицать бесполезно, я по этой части прожорлив.

Джемм сунула пульверизатор для поливки под раковину.

— Не хотелось бы, чтобы ты возвращался к холсту только потому, что я попросила, но если созрел, по-моему, стоит попробовать. Хотя бы разок в неделю. Втянешься, вот увидишь. В жизни все так: чем дольше что-то откладываешь, тем труднее потом браться… — Она помолчала. — Давай, Ральф, не откладывай. Завтра же и начинай. Поднимись пораньше и поезжай в студию. Если даже ничего не напишешь, если даже на пороге развернешься и уйдешь, все равно первый шаг будет сделан. Ты вырвешься из замкнутого круга ничегонеделания. Согласен?

— Ладно. — Он сделал вид, что сдался под ее напором. — Ладно. Одна деталь: что ты подразумеваешь под словом «рано»?

— Не будем мелочиться. Семь часов.

— Никогда. Восемь.