Встретимся в другой жизни

— К тому же все произошло слишком быстро! Слишком! Вы поженились через месяц после знакомства.

— Через два…

— Пусть так, все равно это слишком маленький срок для того, чтобы вступать в брак.

— А сколько, по-твоему, надо? — пружина раздражения потихоньку начала сжиматься в ее душе.

— Я не знаю точно, — рубанул он рукой воздух. — Но уж во всяком случае не месяц.

— Два..

— Два месяца тоже не срок для того, чтобы влюбиться…

— У тебя такие глубокие познания в этом вопросе? — Ее приподнявшаяся бровь, олицетворяющая иронию, лишила его последнего самообладания.

— Ты… ты знаешь, кто ты?.. — заверещал Димка.

— Кто?

— Ты длинноногая, грудастая шлюха!.. Ты о чем думала?! Что захомутаешь дурачка-очкарика и будешь жить себе припеваючи за его счет?! Да?!

— Ну, во-первых, я не считаю твоего отца дурачком. — Последовала пауза, затем ее начинающий звенеть от напряжения голос продолжил:

— Во-вторых, если мне не изменяет память, стремление захомутать исходило как раз от твоего отца…

— Да?! А кто задом перед ним вертел?! — перебил он. — Ты посмотри, во что ты одеваешься! Ты же ходишь почти голая!

— Мне можно продолжить? — спросила она, выпуская дым в потолок. — В-третьих, мне всегда нравились очкарики. А в-четвертых, деньги для меня — ничто!

— Можно подумать! — недоверчиво фыр-кнул он. — Ты же наслаждаешься всем этим комфортом.

Недоуменно поглядев по сторонам, она невольно заулыбалась:

— Ты считаешь, что все, находящееся здесь, — предел моих мечтаний? Будь моя воля — я бы все здесь переделала…

Вот этого говорить не следовало, потому что Димка подскочил с кресла и, подлетев, зашипел ей в лицо:

— Только попробуй! Только попробуй тронь здесь что-нибудь! Я не знаю, что с тобой сделаю!

— Что?..

— Увидишь! — Он пошел к двери, на ходу обернулся и добавил:

— Ты пожалеешь, если тронешь хотя бы одну вещь, принадлежавшую моей матери!

Дверь ударилась о косяк, грозя сорваться с петель.

Ноги заскользили по ковру, устраивая поудобнее ее бренное тело. Сигарета давно потухла, но вновь прикуривать было лень.

Голова ее начала клониться к коленям, в носу противно защипало — близился слезный шквал. Противостоять ему не было сил, поэтому Лика тихонько улеглась на пол и заплакала.

Но, видимо, такой привилегии она тоже лишалась, потому что дверь вновь распахнулась, и ее пасынок возник на пороге с самой милой улыбкой на устах:

— Я совершенно упустил из виду одну вещь — завтра приезжает папа… Думаю, нет необходимости посвящать его в детали нашего времяпрепровождения в его отсутствие.

— Боишься? — Помимо боли вопрос прозвучал ехидно.

— Нет, просто не хочу его огорчать. Ты же знаешь, что после смерти мамы у него проблемы с сердцем.

— Вовремя ты это вспомнил…

— Застучишь, значит? — прищурился Димка.

— Не знаю, не знаю… — Она приподнялась и, подойдя к нему вплотную, взяла его за подбородок. — Как будешь себя вести…

— Ничего ты не скажешь, — уворачиваясь, убежденно заявил он.

— Откуда такая уверенность?

— Тогда я застучу тебя! — И, видя ее недоуменный взгляд, продолжил:

— Не думаю, что ему будет приятно узнать о твоих телефонных переговорах с каким-то Григорием! Кстати, а что за Григорий? Часом не Распутин?

Димка захохотал в полное горло и выпорхнул из комнаты. Лике ничего не оставалось делать, как смотреть, позеленев от злости, ему вслед и призывать на помощь все свое самообладание.

Этот стервец действительно мог наговорить о ней Олегу. И что самое печальное — она не смогла бы объяснить ему, кто такой Григорий. Тот был частью ее прошлого. Куда она не допускала никого!..

* * *

Звонкая пощечина разбудила ее среди ночи. Недоуменно тараща глаза, Лика пыталась рассмотреть что-нибудь в полумраке комнаты.

— Опять школу прогуляла, стерва?! — пьяный голос матери разбудил ее окончательно.

— Мама, ты хотя бы знаешь — который сейчас час? — сонно пробормотала она, пытаясь натянуть одеяло.

— Меня это не… — грязно выругалась она, потрясая всклокоченными волосами:

— Где ты была весь день? Где?..

Ее руки метнулись к одеялу, сдирая его с дочери.

— Мама, перестань, — умоляла Лика.

— Я тебе сейчас перестану, — не унималась мать. — Учительница приходила. А ты, дрянь, опять меня опозорила.

Наконец до нее дошло…

Нина Николаевна, очевидно, имела неосторожность явиться в тот момент, когда ее благословенные родители только-только расположились за столом. Целый строй разнообразных бутылок вряд ли способствовал тому, что она прониклась уважением к ее предкам.

Мать, разумеется, сей факт не оставил равнодушной. Она сильно бушевала до того, как Лика вернулась домой, но была настолько поглощена застольем, что приход дочери прошел незамеченным.

Осторожно проскользнув в свою комнату, Лика накинула крючок на дверь и, быстренько раздевшись, нырнула в кровать.

Крючок, разумеется, был защитой ненадежной и сейчас болтался на одном полувывернутом шурупе.

— Я жду ответа, — не выпуская из рук одеяла, напомнила мать. — Или ты ответишь, или…

— Или что?! — завелась с полоборота Лика. — Милицию позовешь?! Она тебя первой и загребет.