Встретимся в раю

– Ну, я бы сказал, что Борг – из-за расположения телефона у уха Анн Мари, даже если вы и не найдете следов калия хлорида Б при вскрытии. Но место преступления – ее дом, это высокий риск, тут многое может пойти не так, и это больше походит на модус операнди друга Борга.

– Она звонила мне, – говорю я и добавляю: – Оливия. Вчера вечером. Ну или я думаю, что это была она. Она просила прекратить искать ее, сказала, что она в опасности.

– Хм, очень интересно. – Оленборг задумчиво причмокивает губами. – Здесь напрашивается вопрос – что такого она видела, что те, кто ищет ее, должны умереть? Я бы пошел по этому следу, но это вызывает у меня определенное беспокойство.

– То есть?

– СМС.

– Я думал, вы сказали, что…

– Я ошибся. Аске, я пытаюсь сказать, что преступник должен находиться поблизости, это единственное объяснение. И надеюсь, мне не нужно предупреждать, что это означает для твоей безопасности. Больше всего мне хочется сказать, чтобы ты бросил это дело, отдал его полиции, а сам уехал как можно дальше, но я не могу.

– Боже мой, – стону я. – Тогда что я могу сделать?

– Это, Торкильд, самый простой вопрос из всех. Останься в живых, отыщи Оливию и распутай дело. – Доктор Оленборг смеется светлым, почти детским смехом, который заканчивается приступом кашля. – И позвони мне, когда будешь знать больше.

Глава 69

Я выхожу из больницы и беру такси до отеля в Грюннерлёкке. Только оказавшись в номере, звоню Гуннару Уре.

– Гуннар, – быстро говорю я, пока он не успел ничего сказать. – Оливия жива, она звонила мне вчера ночью. – Я уверен, что это она.

– Что?

– Еще я говорил с Оленборгом. Их двое, Гуннар. Мы ищем двух преступников, работающих вместе. Оленборг говорит, нельзя исключать, что второй убийца среди тех, с кем я близко общаюсь, возможно даже полицейский. – Гуннар, – шепчу я, когда не слышу ответа. – Я устал. Мне нужны…

– Что? – холодно спрашивает он. – Таблетки?

– …Да.

– А что потом? Что будет потом? Ты съешь еще таблеток, зальешь в себя стакан за стаканом, пока наконец не совершишь то, о чем мечтаешь?

– Нет. Я не буду этого делать. Я не убегу… Не так…

– Я тебе не верю.

– Брось, Гуннар. Пожалуйста. Я знаю, что у Анн Мари были таблетки. Много таблеток.

– Похороны через два дня. Ты явишься на них, а до этого момента будешь помогать мне ловить этих двоих. В обмен на это я дам тебе то, о чем ты просишь. Согласен?

– Через два дня? – вырывается у меня. – Ты хочешь, чтобы я помер? Мне нужно всего чуть-чуть, всего немножко, чтобы протянуть эти дни. Может быть, я одолжу…

– Нет.

– Нет? Как это нет? Ты же только что сказал…

– Так какой у нас план? – спокойно спрашивает он. – Что будем делать? С тем, что знаем на данный момент. Со всем этим дерьмом, которое ты притащил в город и в мой дом.

– Я… – я оглядываю стерильный номер отеля в поисках чего-то, на чем могу сфокусироваться, что поможет убрать мерзкое тянущее чувство из диафрагмы и подавить ощущение полной беспомощности. – Я не знаю.

– Так подумай, мужик. Примени остатки смекалки, которые ты еще не утопил в жалости к себе и в наркотиках, и придумай стратегию. Уж раз в жизни-то можно напрячься.

– Я ничего не могу найти. В номере только я. Я не могу, мне нужно…

– Нет, Торкильд. Нет плана – нет таблеток.

Я сжимаю руку в кулак и кусаю его, кусаю и зажмуриваюсь.

– Нужно начать заново, – говорю я, наконец разжимая кулак. – С Борга, ведь о нем мы знаем больше всего. Мне нужно на юг.

– Зачем?

– Хронология.

– И что с ней?

– Мать умирает в прошлом августе. Думаю, это стало пусковым механизмом для Борга. Еще мы знаем, что он ввязывается в чудовищную судебную тяжбу с семьей за наследство и за то, где и как похоронить мать. Кульминация всего – поездка Борга на юг, где он разграбляет могилу матери. Затем он возвращается домой, полиция обвиняет его в вандализме и сообщает, что родственники заявили на него. Борг убегает, хотя нет, сначала прячется где-то в Норвегии почти целый месяц, прежде чем отправиться в турне убийств до Санкт-Петербурга, где пытается отыскать своего отца.

– Ладно. Это начало. А дружок Борга?

Я начинаю ходить кругами, толкаю жажду побега обратно в диафрагму, вытягиваю остатки смекалки, что-то, за что можно ухватиться и сложить в систему, чтобы Гуннар впустил меня в медицинский шкафчик моей умершей бывшей жены. У меня не осталось чести, уважения к себе, я научился стоять и ходить без позвоночника.

– Он допустил ошибку, нет, даже одну ошибку дважды. Я все еще жив. И он захочет это исправить как можно скорее.

– Тогда нам нужно изменить правила игры, – говорит Гуннар. – Дать ему почувствовать, что мы работаем против него, натянуть сети со всех сторон. Это заставит его выйти из зоны комфорта на открытую местность. Там мы его и увидим.

– Согласен.

– Но как? – додавливает Гуннар.