Встретимся в раю

– Есть, – бормочу я и топаю ногами, чтобы согреться. – Есть и другой смысл.

Гуннар коротко и неубедительно смеется и затихает.

– Расскажи.

– Сложно объяснить, – говорю я.

– Попробуй. Времени у нас более чем достаточно.

– Как будто тело пытается разбудить тебя, подготовить к чему-то. Такое же предчувствие было у меня в последний вечер с Фрей, перед аварией, и в последний раз, когда я был тут, на севере. Словно я вот-вот во что-то вступлю с закрытыми глазами и…

Где-то недалеко раздался слабый гул – низкий металлический звук, которому не место здесь, в горах. Я останавливаюсь, пытаясь определить направление, откуда он идет.

– Ты планируешь отвечать?

– Ты о чем? – спрашиваю я.

– У тебя телефон звонит. Будешь отвечать?

Я открываю карман куртки и ощупываю его в поисках телефона.

– Это не у меня, – говорю я.

– Точно?

– Да, черт, сам посмотри! – говорю я, достаю телефон и показываю Гуннару черный дисплей.

Несколько секунд мы стоим и смотрим друг на друга, прежде чем перевести взгляд на полуоткрытую дверь.

Глава 102

Мы спешим в дом и останавливаемся посреди комнаты в поисках источника звука.

– Где он?

– Кажется, звук идет от дивана, – отвечаю я.

– Ищи, – командует Гуннар, отступая на шаг назад.

Я наклоняюсь над диваном к трупу Сольвейг Борг. Наконец я обнаруживаю черный провод, торчащий у нее в руке, который идет вниз по платью к полу и заходит за шторы. Монотонный механический звонок вонзается в уши.

– Это он, – говорит Гуннар. – Возьми телефон.

Я аккуратно берусь за провод у костяшек пальцев и слегка тяну, но ничего не получается. Только тело движется ко мне, слегка накреняясь в бок, словно труп сделан из картона. Затем я пытаюсь крепко держать провод одной рукой, разжимая ее пальцы второй. Рука холодная и твердая, как будто берешься за ветку в лесу. Я продолжаю как можно осторожнее вращать запястьем, отвернувшись от высушенной кожи лица перед моим носом, и дергаю провод второй рукой, чтобы освободить телефон.

Раздается глухой щелчок – мне наконец удается разжать пальцы, но в этот момент звонок прекращается, и между нами снова воцаряется тишина. Я вижу черный телефон для пенсионеров «Доро» на коленях у трупа, покрытый тонким слоем пыли, присохшей тканью и отслоившейся кожей. Наконец мне удается высвободить телефон, после чего я складываю ее руку как прежде и отступаю назад с телефоном в руке.

Там более сорока входящих вызовов. Первый еще прошлым летом, после чего пауза с октября до недавних дней, где звонки возобновляются.

– Это Борг, – говорю я. Последние три звонка с одного мобильного номера. «Инопланетянин звонить домой»[26].

– Что ты делаешь? – спрашивает Гуннар, когда я собираюсь нажать на кнопку «вызов».

– Только одно, – говорю я и поднимаю телефон вверх. Я держу большой палец на кнопке и криво улыбаюсь. – Посмотрим, сколько он сможет ждать и как перезвонит сюда.

– Он на это не купится.

– Если бы ты только знал, – продолжаю я, – как у человека иногда сильно желание поверить. Как глубоко искажены могут быть его представления, и как ему хочется вдохнуть в них жизнь. Фрей мертва, и тем не менее не проходит ни дня, чтобы я не просыпался в ожидании встречи с ней. Люди хотят верить.

Снова поднимается ветер, от его порыва шелестят ветви деревьев, кончиками касающиеся стен хижины.

– Ладно. Набирай.

Мы приковываем взгляд к дисплею телефона. Я нажимаю кнопку вызова. Вскоре на дисплее появляется значок, показывающий, что телефон ищет связь. Спустя полсекунды раздается длинный гудок.

Когда я кладу трубку, Гуннар облегченно вздыхает.

– Боже, – стонет он. – Какое напряжение. – Он кратко и глухо смеется. – Хотел бы я посмотреть на лицо Борга, когда он увидел звонок. – Он снова смеется, на этот раз более открыто и убедительно. – Этот парень, наверное…

Он резко останавливается и отходит на два шага назад, глядя на вибрирующий на кухонном столе мобильный.

Глава 103

– Не подходи, – говорит Гуннар. – Я передумал. Не отвечай.

– Да не парься, – шепчу я. – Мы же хотели, чтобы он перезвонил. Ты лучше пошагай здесь, ничего не говори, только шагай, нам нужна акустика. Хорошо?

Гуннар кивает.

– И еще, – добавляю я. – Включи проигрыватель.

– Что? – Гуннар в недоумении смотрит на меня.

– Включи его, – повторяю я и жестикулирую, показывая на проигрыватель. – Акустика, Гуннар, акустика. Затем я беру телефон и нажимаю на кнопку ответить. Боковым зрением я вижу, как Гуннар медленно идет к проигрывателю.

– Мама?

Я держу мобильный у уха, смотря на затылок Сольвейг Борг на диване. В полумраке она похожа на несуразный манекен, подсвеченный газосветной трубкой на потолке. В следующее мгновение из динамика доносится голос Сольвейг Борг.

Уставшими ногами по голому полу. Беспокойными шагами к последней двери. Я шла так долго, я устала и хочу домой.

– Мама? – его голос дрожит, кажется, его душат слезы приближающейся эйфории и облегчения. – Мама. Я совершил кое-что ужасное.

В припеве подключаются орган, флейта и виолончель.