Встретимся в раю

— Не припомню-с, — развел руками инспектор. — Мое дело — специалисты высшего эшелона.

Тесен мир, подумал в который раз за этот длинный день Зотов, выбираясь из «Аргуса» на горячую мостовую. Солнце уже коснулось крыши китайского ресторанчика напротив. И Зотов, пощупав конвертик, так захотел посидеть в неспешной обстановке, сожрать что-нибудь экзотическое под бокальчик хорошего вина… Так захотел, что не выдержал искуса и похромал в ресторанчик. И тут в двери торчал дуболом в мышиной униформе. Он даже не взглянул на Зотова, рассеянно копаясь спичкой в зубах. Зотов открыл, наконец, коричневый конвертик и обнаружил триста долларов крупными купюрами.

— Нету мелких! — сказал Зотов, тряся деньгами перед носом дуболома. — Как-нибудь отблагодарю, не сомневайся.

Страж с интересом покосился на веер в руке Зотова, подвинулся, и тот очутился в сладковатой атмосфере ресторанчика, где в полутемном зале, за столами с разноцветными бумажными фонариками, белели лица. Неслышно возник метр с плоской физиономией и небрежно поклонился:

—. Господину угодно…

— Угодно, угодно, — сказал Зотов. — Столик на двоих. Никого не подсаживать. Шлюх не требуется. Плачу наличными и зелеными. Буду с приятелем через полчаса. Внял?

И действительно, через полчаса они с Лимоном уже сидели в самом углу, на небольшом возвышении, рядом с музыкальным ящиком, который тихо наигрывал восточные мелодии. Поначалу остальные посетители косились на рванье, в котором наши друзья заявились в фешенебельный кабак, а потом, видно, решили, что это два труженика богемы выпендриваются с жиру.

Официант в халате и квадратной шапочке с поклонами расставил на столе расписные тонкие блюда с острыми овощами, какими-то лиловыми щупальцами, кусочками пряной рыбы, соусами и прочими экзотами. Лимон таращился на это великолепие, потирал нос и сопел. Наконец официант принес кувшин для омовения рук, тазик и пару полотенец с иероглифами.

— А где… это? — забеспокоился Лимон, макая руки прямо в тазик.

Тут вышел второй официант с высоким фарфоровым сосудом и пиалами на подносе. Рубиновое вино он плеснул на самое донышко пиал и благоговейно поставил перед гостями.

— Нормально, — сказал Лимон, попробовав. — Оставь, милок. А теперь скажи, как по-китайски «ваше здоровье»?

— Понятия не имею, — пожал плечами виночерпий. — Я из Кустаная.

— А вино откуда?

— Понятия не имею… Из Греции, кажется. Приятного аппетита, любезные господа!

— Вот так всегда, — огорчился Лимон. — С виду — фирма, а поскребешь ногтем — фигня самодельная. Ладно, Костя, будем здоровы и богаты! За твои успехи…

И лишь после того, как они плотно покушали и успели ополовинить сосуд, Лимон потребовал:

— Рассказывай.

И Зотов все рассказал. Почти все. Умолчал только о банке мозгов.

— Рад за тебя, — сказал Лимон. — Считай, из дерьма вынырнул… Десять тысяч баков в год! С ума сойти… А я-то, грешный, хотел было предложить одно дельце. Вонючее, правда, дельце, но заработать можно изрядно. Так что придется мне самому… нюхать. А вообще, интересно, как ты себя чувствуешь после таких метаморфоз?

Зотов подумал и вздохнул:

— Плохо чувствую, Лимончик… Как девушка после первой брачной ночи. Больно, противно, стыдно, но есть надежда, что когда-нибудь привыкнет. Ведь говорили же бедной девушке умные подружки, что это еще и приятно…

— Сучья жизнь, — сказал Лимон. — Сучья страна… Эх, заправить бы сейчас ленту, да как крутануть на турели, да ка-ак вмазать!

— Кому? — устало усмехнулся Зотов.

— Всем, — убежденно сказал Лимон и огляделся. — Каждому! Ты, помнишь, какой я был? Ну, тогда, в клубе афганцев, где мы познакомились? Тонкий, звонкий и прозрачный… Нецелованный. От и до в Афгане прошарашил, насмотрелся, сам понимаешь… А ведь не спекся! Стишки, мать твою, писать пробовал! Даже после всего… Ах, Рильке, ах, Борхерт! Веришь, все о Гюнтере Айхе собирал — почти все его книжки достал. Это в те годы… Тоска, брат!

Долго молчали. Потом отмякли душами. Еще кувшинчик спросили. Тонких черных сигарок покурили. И шлюшек отвадили, которых, несмотря на предупреждение Зотова, к ним все-таки направил метр. И стражу в дверях денежку отвалили.

Оглянулся Лимон на веселые огоньки, и опять его повело:

— Вернуться бы с «калашником» — и всех!

— Слишком их много, всех-то, — остудил его Зотов. — Да и не они виноваты.

— А кто? — закричал на всю Сретенку Лимон. — Покажи мне, кто персонально. Я его без «калашника», голыми руками…

Зотов ничего не ответил, но вспомнил отчего-то Вадика Веревкина и Жигайлова. Кому он сегодня утром жаловался, что рано сдали «калашники»? Жигайлову…

В переулке за углом, на свету, их караулили. Скорей всего, официант из ресторана и навел на богатых гостей. Лимону тут же порезали рукав — подвела его реакция после греческого напитка. Зотов же успел свой волшебный пояс с цепью над головой раскрутить. Стайка волков ночи не отступила, а только перестроилась.