Встретимся в раю, дорогой

– Да очень просто. Если брать Землю, Россию и наш легион, то у нас по-прежнему нет возможности проникнуть к вам сюда. Связь установить не можем – у нас нет связи-то! Мы не можем открыть проход, или этот, портал, и, соответственно, не можем послать сюда какой-то экспедиционный корпус. Да что там корпус – одного человека не можем послать! У нас и мысли, и цели такой не было. Пока, во всяком случае.

– И это говорите ви, человек, совершивший переход оттуда сюда? Ви, живое – пока еще – свидетельство того, что все, перечисленное вами, возможно? Согласитесь, звучит не слишком убедительно. Чему, по-вашему, ми должны поверить больше, тому, что видят наши глаза, или что слышат уши?

– Меня в этом деле вообще в расчет можно не брать. Я здесь, повторюсь, неофициально, по личной инициативе и, наконец, просто случайно!

– Ну, расскажите про себя. Ми послушаем. И про Лабиринт желаний расскажите, не забудьте.

– Я, товарищ Берия, вообще-то человек здравомыслящий. Более того, трезвомыслящий! Ни в какую магию, колдовство и прочую мистику не верю. Но как, с вашего позволения, специалист и профессионал, стараюсь не упускать ни малейшего, даже призрачного шанса добиться требуемого результата. Я обязан использовать все возможности, и я их использую.

– Это вы сейчас о чем?

– О лабиринте же.

– Как ви о нем узнали? Откуда вообще взялась такая идея, использовать лабиринт?

– Тут вот какая история. Был у меня боевой товарищ, друг, он пропал во время вот этой последней нашей компании. По некоторым сведениям, которым мы склонны доверять, он не погиб, а оказался здесь у вас, в Лимбе. И я, наверное, не подумав, наверное, излишне эмоционально, пообещал его жене, что постараюсь вернуть друга домой. Вот, слово не воробей, вылетело – изволь выполнять.

– И вы решили отправиться за своим другом в Лимбонго? Вот так просто?

– Да. То есть, нет. Все было не так. Я в тот момент ни о каком Лимбе даже не подозревал. Но когда стал изучать вопрос, это название выплыло на поверхность. Тогда же мне было сказано, что единственная возможность попасть сюда – посредством лабиринта.

– Ми тоже знаем, что это единственная такая возможность – не считая, конечно, открывающихся порталов и тому подобных эксцессов. Но ми также знаем, что Лабиринт желаний долгое время был неисправен…

– Так точно, товарищ маршал, был неисправен. Я, собственно, как раз и отправился выяснить, в каком он состоянии. Но товарищ шаман Арикара сообщил, что он лабиринт починил, и что может попытаться провести обряд для его запуска прямо сейчас. Точней – в течение двух-трех дней. Иначе, следующего удобного момента пришлось бы ждать полгода. Да и то, неизвестно, что там, через полгода будет. Я согласился. Попытка, как вам известно, не пытка.

– Это точно. Как ви познакомились с товарищем Арикарой?

– Я не был с ним знаком – до того. Но вот этот мой друг, которого я разыскиваю, он – был. Товарищ Арикара даже был чем-то ему обязан, поэтому и согласился нам помочь.

– Вот как. Виходит, ваш товарищ не такой уж простой человек. Как, ви говорите, его имя?

– Я не называл его имени.

– Так назовите, ну! Ми бы хотели с ним тоже поговорить. Ви не переживайте, ми не причиним ему вреда. Мамой клянусь, ну! Слово маршала!

– Хорошо, – Запираться было бесполезно. Верней, в тотальную молчанку играть не следовало. Но надо было понять, о чем говорить можно, а о чем упоминать ни в коем случае не следовало. Само собой, про Варвару-красу – молчок. Но и об остальном тоже лучше бы не распространяться. Сержа, однако, придется назвать, иначе самому ему вряд ли удастся его найти в таком-то муравейнике. Сан Саныч проглотил не дававший говорить комок в горле, откашлялся. – Хорошо. Думаю, вы достаточно легко сможете найти его сами. Это капитан Сергей Таганцев. Я его разыскиваю.

– Гм, капитан Таганцев. Нет, ми такого человека не знаем. Но в ближайшее время, уверен, узнаем. Так, а что, ви говорите, он совершил для товарища Арикары?

– Я ничего такого, товарищ Берия, не говорил.

– Нам кажется, товарищ Доманский, что ви снова испитываете наше терпение. Или нам так не кажется?

– Кажется, Лаврентий Павлович, кажется. Я ничего такого не говорил. И не мог сказать, по простой причине: я этого не знаю. Тогда у меня был очень напряженный период в жизни, мы с Таганцевым мало общались, и вообще редко встречались. Просто потому, что находились в разных местах. А потом он пропал. Когда же позже я начал проводить свое расследование, мне в ответ стали выдавать какие-то несообразности, выдвигать совсем уж мистические версии, так что я до поры даже перестал допытываться.