Встретимся в раю

Наутро была суббота. Зинаида рано убежала в булочную, так что Лимон и повиниться перед ней не успел. Постоял до дрожи под душем, опохмелился несколькими каплями нашатыря, приоделся попроще, на манер помоечного шакала, и кругами, кругами потащился в родной Большой Головин. Первым делом замки осмотрел на входной двери. Вроде не тронуты. На всякий случай достал из петли под курткой монтировку, зажал в руке покрепче и шагнул в темную прихожую, полную старых знакомых запахов.

Визитка Зотова была на прежнем месте — приколотая толстой булавкой к раме кухонного окна. Зотовский телефон Лимон и так помнил, потому что не однажды пытался дозвониться до приятеля с тех пор, как тот последний раз появлялся в Большом Головине. Зотов, однако, не отвечал, и, вслушиваясь в длинные унылые гудки, Лимон решил уж, что Зотова небось выгнали с работы — за неуживчивый характер, например, а коттедж отобрали.

В куче старых счетов, квитанций и выгоревших листков отрывного календаря с непонятными теперь пометками Лимон раскопал лицензию на свой старый дробовик. Он решил продлить ее еще на год. Ведь сведения о том, что Лимон из саночистки ушел, скорей всего, не успели дотащиться до районной биржи труда. Так что на дробовик как на орудие производства он пока имеет полное право.

Сложил лицензию, в карман сунул, тут от двери гавкнули:

— Руки за голову, или стреляю!

Естественно, Лимон не стал дразнить судьбу. Сложил руки на затылке и пожалел, что уволок ружье на новую квартиру в числе первых предметов обстановки. Он покосился назад и увидел парня в обычном московском затрапезе — сапоги, телогрейка и лыжная шапочка с помпоном. Гость вгляделся и Лимона и медленно опустил блестящий «смит», из которого только что целился в голову хозяину.

— У меня брать нечего, любезный, — сказал Лимон. — Если не побрезгаешь — забери пустые бутылки. Хватит на литр рисовой.

Парень в телогрейке почесал стволом револьвера под шапочкой.

— Машинкой не тряси, — посоветовал Лимон. — Это ведь табельное оружие патрулей. Возьмут с ним — на месте шлепнут…

— Извини, — сказал парень. — Мимо шел… Смотрю, в окне кто-то маячит. А квартира под нашей охраной. Потому и забежал.

— Под вашей охраной? — удивился Лимон. — Я вроде никого не нанимал. Да и охранять тут нечего. Говорю ж тебе: из ценных вещей — куча бутылок. Может, что-нибудь спутал?

— Пойду, — сказал парень. — У нас не путают. И не звони…

Он показал Лимону небольшой значок — алый эмалевый щит со скрещенными мечами и номером. И пропал.

Лимон закурил и стал думать. Парень из СГБ, в это он сразу поверил. Значит, и хозяина пасут, и квартиру. Зачем? С хозяином все ясно. А квартира? Не придуривайся, посоветовал себе Лимон. Кто сюда за должком приходил? Почему его здесь и взяли? То-то же… Должно быть, эсгебешники до сих пор новых визитеров ожидают. Он поежился и почувствовал себя в родной старой квартире словно в капкане. Мотать отсюда надо. Впору не на дробовик лицензию выправлять, а на шкодовский пулемет — он самосвал пополам режет, как автоген. Жаль только, не дадут такую лицензию.

Выскользнув из квартиры, тщательно запер дверь, в один замок черную ниточку затолкал, крохотным хвостиком наружу. Огляделся и снова запетлял по знакомым с детства переулкам — перекопанным, полным мусора и дерьма, с угрюмыми, безлюдными дворами. Суббота была, а люди сидели по норам, будто крысы. Зато крысы не сидели по норам, с визгом прыская из-под ног. Кружа по переулкам, ныряя под арки, он выбрался на Сретенку и вскоре очутился на метростанции «Сухаревская». Давно ли отсюда, с этой заплеванной станции, он отправлялся на ночной промысел — крыс давить?

Знакомый меняла Стасик, по совместительству букмекер, сводник и поставщик разнообразной порняшки, заседал посреди подземного перехода в бронированном собачьем ящике с толстой решеткой на крохотном оконце. Лимон потрепался со Стасиком о видах на погоду, разменял сотню — «бабочку» — на пивные и телефонные жетоны. Пивка попил со стоном наслаждения, Стасику принес картонку, накрытую белой шапкой вонючей пены.

— Позвонить хочу, — предупредил Стасика. — Посеки… Если увидишь подозрительную морду — шумни. Только поестественней. Свистеть, например, или из «калашника» стрелять не надо.

— Я тебе крикну: эй ты, урод, в жопе ноги! Сдачу за тебя кто заберет — папа римский? Годится?

— Годится, — согласился Лимон. — Только без папы римского, пожалуйста, а то слишком грубо.

Он сунул жетоны в нагрудный карман и задел монтировку. Выскользнув из петли, она со звоном упала на замызганные бетонные плиты. Стасик прильнул к решетке, последил, как Лимон водворяет монтировку на место, и заметил:

— Серьезно собрался говорить по телефону… В таком случае могу предложить кое-что получше. Гляди сюда!

В татуированной лапе Стасика появилась никелированная игрушка — бельгийский браунинг «аврора».

— Калибр небольшой, но пульки стальные. На выходе ребра вышибает. В придачу три обоймы. Берешь? По знакомству — за полтинник.