Встретимся в Силуране!

Все, кроме бедняги Аншасти и капитана, почувствовали Прилив бодрости. Радовались путники, перед которыми забрезжила надежда. Радовались хозяева, заполучившие гостей на всю зиму. Радовались матросы – вынужденная зимовка считалась продолжением плавания и неплохо оплачивалась. Радовались даже рабы, Молчун и Верзила, которые очень не любили скучные зимние месяцы на опустевшем постоялом дворе.

И вдруг веселый гомон рассекли холодные слова:

– Хороший ты человек, Ваастан. Благородный человек. Широкая душа.

Все разом обернулись на голос постояльца, о котором успели забыть, потому что в день прибытия он заплатил за отдельную каморку и почти не выходил оттуда.

Тот, кого они прозвали Никто, стоял, прислонившись к перилам лестницы и скрестив руки на груди. Даже здесь, в помещении, на нем был неизменный плащ с наброшенным на голову капюшоном.

– Ты ведь мог никому не говорить о складке, – сказал он невыразительно. – Мог один отправиться в Замок Трех Ручьев – и быстро оказаться в столице. А ты тащишь за собой нас всех, целую толпу. Ну, спасибо тебе.

– Я сначала так и хотел сделать, – отозвался Ваастан. – А потом думаю: мы же все вместе дрались с троллями… вроде выходит – товарищи по оружию…

Ралидж с изумлением услышал в голосе наемника смущенные, чуть ли не виноватые нотки… но перед кем было извиняться Ваастану? Не перед этим же чучелом в капюшоне!

Но неловкая пауза смялась, потерялась в оживленном гвалте: Дагерта начала разносить миски с ужином.

За едой продолжалось веселое обсуждение планов. Решено было выйти в путь на рассвете.

Не зажигая света, Ралидж сбросил одежду и забрался в Постель, заранее приготовленную заботливыми руками Дагер-ты. Кутаясь в одеяло, он подумал, что следующую ночь придется провести с куда меньшими удобствами: до Замка Трех Ручьев, по словам Ваастана, за день не дойдешь…

Под боком что-то мягко шевельнулось. Орешек оцепенел

Живая, теплая, гибкая лента скользнула вдоль тела, толкнулась под мышку. Неужели кожу и впрямь тронули перья? Не двигаться, только не двигаться!

В щель между ставнями скользили лунные лучи, высвечивая край смятого одеяла, локоть Орешка, грудь… и медленно поднимающуюся из-под бока толстую серовато-белую полосу

Пернатая змея!

Орешек не заорал, не рванулся с кровати – и это спасло ему жизнь. Подлая гостья из Подгорного Мира могла убить за малейшее движение.

Почему она ползет на грудь? Может, почувствовала дыхание?

Вздох застрял в горле Орешка.

Какая она теплая, эта пернатая гадина. В лунном луче видна безобразная голова с массивным полукруглым клювом. Говорят, она может перекусывать кости… Но самое страшное – жало пониже клюва…

Осторожно, очень медленно выдохнуть воздух… Так же плавно, неслышно вдохнуть, чтобы не потревожить, страшную гостью, которая уже почти заползла на грудь и начала там уютно устраиваться.

Чего боятся эти твари?.. Да ничего они не боятся! Кроме, кажется, Клыкастых Жаб, те их жрут… Впрочем, Орешка Клыкастая Жаба тоже сожрала бы в два глотка…

Произнести ту фразу… волшебную? Он тогда эту дрянь в клочья… нет, не выйдет, надо говорить вслух, подлюка ужалит на первом слове, у нее реакция…

Плавный выдох… плавный вдох…

У нее реакция, а у Орешка что – трясучка похмельная?! Его же тренировал сам Аунк! Что теперь, до старости лежать в объятиях этой нахалки? Он же нож на лету ловит!..

Почуяв неладное, пернатая змея встрепенулась, выбросила жало, но ударить не успела: рука скользнула наперехват, крепкие пальцы впились в уродливую голову, стиснули и раздавили твердый череп под перьями…

Держа в руках обмякшую тварь, Орешек встал, подошел к окну. Может, все это ему снится? Неужели на его груди толь-ко что свивала кольца опасная хищница, охотница на крупную дичь? Как-то не ощущал Орешек себя дичью…

Хотя именно дичью и надо было себя ощущать! Откуда эта наглая гостья появилась в его постели? Орешек четко помнил, что ему пришлось откинуть щеколду, прежде чем войти в комнату. Как же тогда змея внутрь пробралась? И кто за ней дверь закрыл? На окнах-то ставни… Ох, чувствует, чувствует Орешек чью-то нежную заботу… Но кому мешает Хранитель захолустной крепости, разыскивающий своего приемного сына?

Двинулись в путь засветло – по жухнущей осенней траве, сквозь недовольную их нашествием полуоблетевшую сырую листву, сквозь злые осенние ветви.

Дорога была знакома Ралиджу и Ингиле: сначала вдоль Тагизарны, потом берегом той речушки, где Сокол ловил русалку (у Ингилы в глазах плясали веселые довольные огоньки, когда она шла по местам своей боевой славы).

Чуть дальше «русалочьей заводи» от пестрой компании отстал Айфер: обнаружил, что потерял серебряный браслет с левой руки. Когда выходили за ворота – браслет был, это он помнит твердо. Стало быть, нужно вернуться и поискать… Нет, дожидаться его не надо, он догонит, он по лесу шустро ходит…