Вступая в жизнь: Сборник

Еще один интересный документ – письмо Дмитрия Андреевича жене и другу Анне Никитичне, которую в юности Фурманов ласково звал Наей. Письмо-размышление. Письмо-исповедь. О чистой любви, о нравственной красоте, о человеческом благородстве. Написано оно в Гурзуфе летом 1924 года.

Они полюбили друг друга, когда Дмитрию было двадцать пять лет, Нае – двадцать. Революция и любовь... В ноябре 1917-го многим казались несовместимыми эти два понятия. А Дмитрий и Ная именно тогда полюбили друг друга.

29 ноября Фурманов записал в дневнике: «Ная уехала, и сердце мое переполнено знакомой, мучительной болью. Мне и скучно, и жалко... Нет яркой, жгучей боли, но нет и покоя. Все перепуталось, перемешалось, слилось в туманную массу... Неужели мы действительно сойдемся с нею и будем мужем и женой?»

«А я ведь люблю ее, люблю», – признается далее сам себе юноша. Но он не сказал еще об этом девушке, потому что дорожит многоценным словом «люблю». И еще потому, что раз, по ошибке, уже подарил его другой...

Что думает обо всем этом молодой Фурманов, сердцем принявший революцию? О Нае – мы уже знаем. А о другой, о Наташе?

Перелистываем страницы дневника. Вот строчки-раздумья про нее, про Наташу. «Встретившись теперь, я приложил бы другую мерку к моему прежнему кумиру. Теперь я спросил бы Наташу: «А скажи мне, Наташа, скажи прямо – любишь ты бедный, забитый и оскорбленный народ или нет? Готова ты или нет бороться за его близкое грядущее счастье – ну говори! Если нет – я не подаю тебе руки... Я разошелся с твоим братом, отцом – может быть, и ты с ними единомышленна? Если так, я ненавижу тебя и порываю с прошлым окончательно и бесповоротно». Он хорошо знал Наташу и потому думал, что она такова и есть, она не с народом – народ Наташа никогда не любила. А Ная? «Ная моя другая... Она уважает человеческое достоинство и этим высоко подымает себя в моих глазах... Она будет не просто женой, °на может быть товарищем по работе, хорошим другом, надежным помощником, готовым разделить всю тяготу медленной созидательной работы на благо истерзанному трудовому народу».

По его глубокому убеждению, любовь неотделима от высоких идеалов революционера, от идеалов коммуниста.

Прочтите письмо Фурманова жене.

Гурзуф, 21 июня 1924 года...

...У каждого есть своя звездочка, на которую он широкими глазами смотрит в минуты духовного напряжения, к которой простирает руки – с любовью, с надеждой, с глубочайшей верой, что там, на этой звездочке, в этом далеком мире – и скрыта его настоящая жизнь. Моя звездочка – ты. Я в самые серьезные минуты, в минуты сосредоточения мыслей моих и чувств – обращаюсь к тебе. И ни о чем больше не хочу говорить, как только о своей любви. Она заполнила все часы и все мгновенья моей жизни. Я так полон этой любовью к тебе, что вне любви моей не мыслю своей жизни.