Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

Но все же финляндское представительство в Стокгольме сообщало, что следует прежде всего спешить с договором не по военным соображениям, а по политическим. По всей видимости, данные взгляды высказывались, поскольку весьма ответственные шведские государственные деятели считали, что тогда «нельзя думать об использовании оборонительного союза для возвращения… территории, отошедшей к СССР по мирному договору».[332] Финляндскому руководству было важнее именно на этом этапе добиться скорейшего создания такого союза, нежели получить весомую гарантию активного противоборства с восточным соседом. Также высказался в своей речи по радио и премьер-министр Швеции П. Ханссон, объяснив, что со стороны Швеции не могут вестись разговоры об использовании совместных сил ни в каком другом случае, как только для отражения в будущем агрессии.[333]

Однако в тот же день, когда шведский премьер выступал по радио с разъяснением позиции своего государства относительного оборонительного союза, Молотов поочередно приглашал к себе на беседы дипломатических представителей Швеции и Норвегии в СССР по данному же вопросу. Он подчеркивал, что «от Финляндии советское правительство хочет только одного: чтобы Финляндия точно выполняла свой договор с СССР», а скандинавские дипломаты, в свою очередь, заверяли, что всерьез идея союза Северных стран пока еще не рассматривается. Норвежский представитель особо отметил, что его правительство «не будет вести политику, которая противопоставлялась бы политике Советского Союза».[334]

Скандинавские страны, очевидно, понимали, что следствием наращивания военно-политических контактов с Финляндией станет обострение отношений с СССР. Нельзя сказать, что твердая позиция Молотова полностью остановила северные страны от попыток развития этого сотрудничества, поскольку между представителями шведских и финских вооруженных сил процесс обмена мнениями по проблемам военного сотрудничества продолжался и позднее.[335]

Более того, в Финляндии использовали жесткую позицию советского руководства в качестве аргумента «агрессивности замыслов» Москвы по отношению к Финляндии. Ристо Рюти прямо отметил это в своем дневнике. Он подчеркнул, что «Советский Союз, очевидно, хотел вообще сделать Финляндию целиком входящей в свою сферу влияния, изолировать ее от других государств и шаг за шагом расширять свое воздействие на нее».[336] Финляндия пыталась обратить внимание Скандинавских стран на «угрозу» со стороны Советского Союза и указывала на существование «главной цели империалистических устремлений России, направленных к Атлантическому океану через скандинавский Север».[337]

При этом подобные взгляды весьма настойчиво распространялись и в Германии, где с помощью прессы пытались тогда повлиять на Скандинавию, убеждая в том, что «даже объединенных сил северных стран будет недостаточно, чтобы отразить агрессию на их территорию какой-либо великой державы».[338] Более того, статс-секретарь Министерства иностранных дел рейха Э. Вайцзеккер заметил тогда шведскому посланнику в Берлине, что СССР стремится в своей политике овладеть Скандинавским полуостровом и поэтому едва ли позволит вести совместные переговоры Финляндии, Швеции и Норвегии об оборонительном союзе.[339]

В результате негативное отношение в Советском Союзе к идее военно-политического сближения стран Северной Европы было активно использовано для доказательства «сохраняющейся опасности» для стран этого региона с востока. В такой атмосфере уже в самом начале апреля 1940 г. на новую финляндско-советскую границу стали прибывать первые группы шведских и норвежских строителей для участия в сооружении военных укреплений.[340] Это свидетельствовало о том насколько проблема новой войны с СССР казалась реальной в Скандинавии. Оценивая складывающуюся тогда обстановку Ю. К. Паасикиви отмечал: «Резко отрицательную позицию Кремля было мне, как и многим другим, трудно понять. Я не мог не считать это ничем иным, кроме как ошибкой. Оборонительный союз Финляндии и Швеции не был бы ни в малейшей степени угрозой Советской России. Напротив, он явился бы в значительной мере прямо-таки укреплением мирной обстановки с этой стороны на границе Советского Союза».[341] Подобную точку зрения высказывали тогда и другие финские политики.[342]

Действительно, вряд ли столь поспешная реакция Москвы была необходима. Могло ли на деле военное сближение Финляндии с нейтральными государствами, какими являлись Швеция и Норвегия, создавать реальную опасность для СССР? Позднее над этим задумывались и советское руководство, и в дипломатических кругах.[343] Проявлением же категоричности в данном случае, уход от гибкого и взвешенного подхода скорее повредили.