Вступление в должность

Словом, так продолжалось целых десять лет. А потом вдруг летом по приискам, по артелям, по участкам и поселкам, лепившимся к реке Волчья Пасть, пополз слух, будто Венька решил забросить свою красную лодку с броской надписью ВЕНЕРА, будто он женился, заимел вместо резиновой живую Венеру, по имени Нюшка, и будто отныне, как человек семейный, он не намерен подвергать опасности свою жизнь на Лысом Деде, и вроде бы сказал он, что теперь пусть без него соревнуются лодочники, если есть у кого такая охота.

Слух полз да полз по тайге, ему верили и не верили. Но все же многим было любопытно знать: так ли это или нет? Явится Венька Красная Лодка со своей артельной братией по весне в райцентровский ресторан отмечать «золотой урожай» или останется дома с молодой женой? А если придет, то будут ли снова заключаться пари или Венька в самом деле поставил на всем крест? А если и поставил крест, то сыщутся ли охочие продолжать без него эти никем и нигде не фиксируемые, беспротокольные состязания-соревнования?..

Вопреки всяким предположениям, Венька вместе со своей малочисленной артелью в ресторан явился, прихватив с собой свою жену Нюшку, что противоречило неписаным колымским законам: обмывать «золотой урожай» без жен, без невест и без знакомых девчонок, то есть в сугубо мужском обществе. («Кто мыл золотишко — тот и гуляет», — гласила местная поговорка).

Однако оказалось, что данная поговорка имела прямое отношение к Венькиной жене, поскольку молоденькая супруга его, как и он сам, была бульдозеристкой и работала вместе с Венькой на промывке золота. Но самым интересным было не это, самым интересным было то, что уж очень похожи они были друг на друга: Венька — на жену, а Нюшка — на мужа. И ростом невелики, и глаза у обоих карие, и носы курносые. Даже темная Нюшкина челка тоже была косовато подрезана.

Нюшка сидела в компании смирно, не пила ни вина, ни шампанского. Подперев смуглым кулачком щеку, слушала джаз, гремевший с эстрады, и чуть приметно шевелила губами, когда патлатый молодой солист в джинсах с пестрыми наклейками пел в микрофон незатейливую песенку на местную тему: «Трасса, колымская трасса».

Семеро парней вызвались в тот вечер скрестить с Венькой, образно говоря, шпаги. Семеро протянули Веньке свои руки, и семь раз Серега Бабкин ударил по сцепленным рукам, утверждая тем самым состоявшееся пари. И каждому из семерых Венька сказал одно и то же:

— На коробку парафиновых бигуди. Говорят, только в Таллине можно достать. Говорят, потрясающая штука.

Назначение бигуди не требовало объяснения: видимо, Нюшка страстно желала заменить в домашних условиях свои прямые от природы волосы какими-нибудь сногсшибательными локонами.

— А если я выиграю, на кой мне твои бигуди? — воспротестовал геолог из дальнего прииска Семен Крутик, малый завидного сложения и к тому же крепкого упрямства: он третий раз шел на поединок с Венькой, шутливо объясняя это тем, что бог, мол, троицу любит.

— Нет, вы не выиграете, — улыбнулась в ответ ему Нюшка. — Я Вене не разрешу проиграть.

— Ну, поглядим, бабка надвое гадала, — упрямо хмыкнул Семен Крутик, но насчет ненужных ему бигуди успокоился.

В этот раз состязания на Лысом Деде и впрямь были необычны. Венька решил блеснуть, что называется: всем соперникам дал форы в полкилометра. Это означало, что все они могли начинать спуск от Серого камня, оставив за спиной самый опасный порожистый обрыв, близ которого на берегу всегда находилось несколько Венькиных дружков, вооруженных длинными баграми, ибо в том месте чаще всего опрокидывались лодки, и задача дружков-секундантов состояла в том, чтобы мгновенно помочь неудачнику в целости выбраться на твердую землю, а еще и в том, чтобы постараться подцепить багром его беспризорную лодку. Но куда там было успеть подцепить, если лодка, лишенная седока, неслась вниз, кувыркаясь и подпрыгивая в смерче пены, едва ли не со скоростью звука.

Короче говоря, Венька всем дал хороший шанс для выигрыша и, не изменяя своему правилу, предоставил им возможность первыми пытать свою удачу. Самого себя, если можно так сказать, он всегда оставлял на закуску.

В общем и целом, состязания начались, и это было воистину великолепное зрелище. Скорбить приходилось лишь о том, что на нем присутствовало ничтожное число зрителей: человек двадцать спасателей (они же боковые судьи), разбросанных по правому берегу Лысого Деда, да горсточка зрителей на финише — на некрутом мыске в низине, как раз в том месте, где Лысый Дед смыкался с Красавушкой.

Серега Бабкин, находившийся среди зрителей на финише, послал вверх оранжевую ракету. Она взметнулась к вечноснежным отрогам Чертова хребта, распустила в небе огненный хвост, и по этому сигналу первая лодка — надувная, резиновая и ярко-желтая, отвалила от Серого камня.

Первым стартовал геолог Семен Крутик.

— Раз ты замыкаешь, я первым пойду. Семь бед — один ответ, — сказал он Веньке еще в прошлом году, когда заключали пари в ресторане.