Вторая

Он напряжённо всматривается в моё лицо, пытаясь замаскировать свою настороженность под наигранной весёлостью.

Вопреки всему, мягко обхватываю его торс и крепко прижимаюсь. С упоением решаю потереться щекой о мужскую куртку и насладиться таким приятным и уже почти родным запахом.

— Спасибо.

— Да брось. Это пустяки.

— За то, что вернулся, — наконец-то чувствую неуверенные поглаживающие движения на своей спине.

— Я, между прочим, собираюсь остаться до утра. Так что с тебя ужин и завтрак.

Усилием воли заставляя себя отклеиться от мужчины, с лёгкой хитринкой произношу:

— Как в прошлый раз?

— Нет. Теперь уже на троих.

Если я сейчас же не переведу тему, глаза начнут слезиться от неконтролируемо нахлынувших эмоций. Но Аристарх сам пришёл мне на помощь, как обычно, копнув глубже того, что я могу позволить продемонстрировать в данную минуту.

— Саша. Почему Терентьеву ничего не известно о твоих кошмарах? Почему тебе проще всё держать в себе? Не лучше ли делиться с близкими людьми тем, что тебя беспокоит?

Почему Мише ничего не известно? Да потому что знать он точно не мог. С самого начала он озвучил жёсткое и вполне конкретное условие: вместе мы не ночуем и он всегда возвращается к жене без всяких претензий с моей стороны. В любой день. В любое время. Без исключений.

Поначалу было обидно. Даже очень обидно. Но потом я научилась жить в рамках, как мне казалось на тот момент, жёстких условий. Более того, я научилась находить в них свою выгоду, сумев вовремя сохранить дистанцию именно внутри себя. А когда спустя достаточное количество времени, в один прекрасный момент мужчина вдруг решил, что ему будет намного приятнее остаться у меня до утра, я сказала такое же жёсткое и категоричное НЕТ, которое не раз слышала от Миши сама. И только тогда я стала чувствовать себя увереннее в наших отношениях, когда сама смогла диктовать некоторые условия, зная, что мужчина просто вынужден их выполнять.

А ещё для Миши у меня всегда всё было отлично. И делиться наболевшим я никогда себе не позволяла. Потому что не видела в этом никакого смысла. Это ведь моя собственная проблема. Да и не проблема это вовсе. Чаще всего элементарно сказывалось излишнее эмоциональное перенапряжение.

— Возможно, я не привыкла делиться потаёнными мыслями. На самом деле намного легче установить эмоциональный барьер и оставаться под его защитой.

— Я надеюсь, к нашим отношениям это применяться не будет.

— Аристарх. А у тебя сейчас и правда нет никого?

— Есть. Ты.

Поистине сложно сдержать счастливую улыбку. Да и разве есть хоть одна разумная причина это сделать?

АРИСТАРХ

Я помню...

Как в тот вечер остался с Сашей второй раз.

Я помню…

Как сердце отстукивало быстрый ритм, потому что сомнения и лишние эмоции не давали возможности успокоиться на сто процентов и взять себя в руки. Но уехать тогда я так и не смог. Я старался отогнать от себя подальше все мысли о возможном обмане, его причинах и следствиях. А ещё я не знал, что делать дальше. Нет, в теории, конечно, я понимал, из чего будет состоять завтрашний день. И следующий, и следующий за ним. Но теперь душа словно рвётся на части, одна из которых желает побыть в одиночестве и просто отстраниться от всех навалившихся новостей и эмоций, а другая стремительно и неконтролируемо хочет полностью в этот круговорот погрузиться, поддавшись лёгкому трепету в сердце, позволяя себе слабые надежды и мечты о будущем. Таком, о котором я запретил себе думать уже давно.

Я помню…

Как в тот вечер отправил Сашу спать после всех её текстов на испанском, а сам остался сидеть на диване в другой комнате, потому что просто не позволял себе пойти за ней и снова занять место возле неё.

Я помню…

Момент неожиданно навалившейся усталости, когда мне, вымотанному внутренними мыслями, просто следовало вовремя отогнать от себя в сторону сомнения и не пускать их окончательно в свою голову, но я не смог. Потому что сделать это оказалось намного сложнее, чем можно себе представить.

Я помню…

Как в полудрёме ощутил на себе едва уловимые мягкие касания женских пальцев, которые я мечтал почувствовать уже давно...

Я как сейчас помню…

Её полусонный голос, прошептавший в ту ночь:

— Я думала, ты предпочитаешь спать раздетым.

И свой наигранно-бодрый ответ:

— Так и есть.

— Решил спать сегодня на диване и лишить себя всех удобств?

— Да.

Я помню…

Как женские руки проворно стянули с меня футболку, настойчиво потянувшись к ремню на поясе. И я не стал противиться. Потому что сам я не решался последовать за женщиной, которая манит меня с первой встречи, и только мог мечтать о том, что она придёт ко мне сама, и мысленно звать её. И она, кажется, услышала.

— Хорошо. Тогда подвигайся. Я остаюсь с тобой.

Она сама развязала пояс шёлкового халата, сама уселась на меня сверху так, что её колени оказались по обе стороны от моих бёдер. Она сама начала плавно расслабляюще поглаживать мои напряжённые плечи, прижавшись ко мне оголённой грудью с торчащими, уже набухшими сосками...

И да… я помню…