Вторая часть Великого похода. От океана до степи

И вот предчувствие вновь посетило его, и как и тогда Дримм гнал его от себя и, уже совершенно не контролируя свое поведение, вглядывался в корабли, пытаясь как ману небесную увидеть на носу одного из них позолоченного вставшего на дыбы единорога.

Так и не увидел... и умер в тот же миг...! Дримм остался стоять на ногах, неподвижный как манекен, но сердце его разрывалось на куски. Он еще ничего не знал -- то что не пришел корабль с единорогом на борту могло значить что угодно: задержка в пути или ветреная пиратка могла нарушить данное слово, но наконец-то прислушавшийся к свой внутренней сути фейри знал, ЗНАЛ -- Дайтана мертва.

Боль довольно быстро сменилась опустошением, однако никто не заметил в нем каких-то перемен и редких унесенных ветром слез, лишь только Дочка знала, как тяжело ее отцу, и не отходила от него ни на шаг, а после, отставив все свои дела, всю ночь сидела у его постели, сжимала его руку своей рукой, вытирала слезы, что выступали у отца во сне, и как могла тушила кошмары в его воспаленной от горя голове.

В тот самый день, день возвращения победоносного флота, Дримм сумел собраться и не стал портить остальным праздник : выслушал доклад Халлона, равнодушно кивнул, услышав просьбу адмирала о детях, которых почему-то не нужно продавать, а наоборот следует взять на кошт клана, поблагодарил капитанов и команды кораблей, сказал положенную в таком случае речь и даже, как ни тошно ему было, открыл традиционный победный пир в Греческом зале цитадели.

Халлон весьма удивился такому пассивному поведению Главы и обрадовался тому, что не пришлось использовать домашние заготовки-объяснения наспех состряпанные по пути. Но удивился больше чем обрадовался -- насколько он успел узнать Дримма за время их знакомства, тот отличался редким вниманием к мелочам, а тут полное равнодушие, и еще взгляд адмирала царапнуло встревоженное лицо Дочки, когда питомица смотрела на своего ''отца''. Но как бы то ни было, по крайней мере половина дела осталась позади, да и не смог Халлон долго приглядываться к Главе -- адмирала отвлекли многочисленные друзья и общий праздничный водоворот.

Дримм выполнил обязанности Главы до конца и, высидев положенное время, ушел, сославшись на дела. Уже в коридоре его окликнул Халлон, и фейри, собрав в кулак последние силы, с прежним радушным выражением повернулся к нему, а вот Дочка почти с неприязнью взглянула на веселого и пьяного адмирала -- питомица знала, как тяжело сейчас отцу и как ему хочется остаться одному.

-- Чуть не забыл, - улыбнулся Главе довольный жизнью адмирал (Русалочка была права, и как оказалось все-таки не калькулятор, а женское сердце билось в груди Анариэль -- подруга была счастлива, а значит счастлив был и адмирал). - Вот здесь, - Халлон торопливо сунул в руки фейри покрытый рунами пенал, - какие-то карты и бумаги на фейрийском языке, так что посмотри на досуге что там и как и если дело стоящее, то я готов. -

-- Хорошо, - Дримм не особо понимал смысл слов адмирала и выдал дежурно-инстинктивный ответ. Воспоминания о Дайтане смешивались с еще свежей раной от потери оставленной неизвестно где семьи и усугублялись пониманием того, что если в первом случае от него не так уж и много зависело, то во втором, произошедшее полностью его вина.

-- Ну вроде все, больше ничего не забыл, - задумался Халлон. - Да, ладно, пойду, - и адмирал уже начал поворачиваться чтобы вернуться в зал, где он был героем торжества, где за его здоровье поднимали тосты и где его ждала самая любимая и самая желанная женщина на свете, но неожиданно спросил: - А ты че такой квелый, будто не живой? Расстраиваешься из-за той пиратши? Да, хороша была девка, но это судьба -- любой мог быть на ее месте. -

Только Дочка знала, как тяжело отцу было сдержаться и не впечатать в сочувствующее лицо один единственный удар, после которого Халлон немедленно отправился бы на респаун и заодно обиделся бы на Дримма навсегда.

-- Так что не переживай, - между тем хлопнул фейри по плечу Халлон, все еще не понимая, что жизнь его висит на волоске.

-- Отец, дай я понесу, - вмешалась в разговор Дочка, забирая из пальцев фейри пенал и обращаясь к Халлону сказала: - Он посмотрит с утра, а тебе пора -- Русалочка ждет. - Легкий и аккуратный ментальный посыл придал веса ее словам и спохватившийся Халлон тут же ринулся обратно в зал, ну а Дочка, закинув руку внешне все такого же равнодушного отца себе на плечо, повела его в личные покои, надеясь что сон хоть в какой-то степени притушит терзавшую его боль, от которой самой Дочке, что чувствовала все не слабее него, хотелось плакать навзрыд и забыв обо всем свернуться клубком.

Утро следующего дня.

Сулмендир, Альдарон.