Вторая часть Великого похода. От океана до степи

Выстрел! Из вершины зонтика исторглась свинцовая смерть и легкий полупрозрачный дымок с резким запахом, а вот звука выстрела не было, не было даже щелчка или легчайшего хлопка, так -- вздох слишком глубоко вздохнувшего человека. Достаточно мощная пуля, да еще с такого смешного расстояния должна была бы навылет пробить грудь, возможно и стену дома и полететь дальше... должна, ДОЛЖНА БЫЛА БЫ, если бы ее выпустили из нормального пистолета, а не из изделия Дорна. Старый умелец от души намудрил с самодельным стволом и фрицевским патроном, но зато ''вздох'' вместо звука выстрела и пуля, что оставила в теле аккуратную дырочку... и развалившись на куски зверски истерзала плоть внутри. Все же пуле, вернее ее деформированным фрагментам хватило энергии вырваться из спины, но этим же жалким остаткам не достало силы пробить несколько слоев ткани и ватного наполнителя -- обычный пуховик сумел их остановить и не допустить до стены.

Американец с теплыми, ЖИВЫМИ глазами еще оседал на изорванный и измазанный в крови пуховик, а из ствола самодельного оружия еще курился дымок, когда раздался громкий, просто оглушительный щелчок -- Кондрат немедленно сместился в сторону, почти упер ствол ''зонта'' под подбородок медленно оседавшего тела и снова нажал на спуск.

Выстрел! Пуля, остатки пули, снова вышли с обратной стороны, попутно разнеся затылок и окатив несчастный пуховик щедрой порцией крови и мозгов, ну и вновь остановленных кусочков свинца. Дважды застреленный покойник набрал скорость -- полуголовое тело с десятком дырок в спине сползло по насмерть изгаженной одежде, опустилось на обувную подставку, прихватив пару туфель сползло по ней на пол и замерло. Вновь громкий и резкий щелчок -- самозарядка Дорна перезарядилась и готова стрелять. Все также звучат музыка, возгласы азарта и бутафорские выстрелы и взрывы -- прочие обитатели квартиры пока не поняли, что к ним на огонек заглянула смерть.

На мгновение Кондрат позволил себе отвлечься и перевести дух -- главное дело сделано -- без сердца и мозгов не встанет даже бессмертный Дункан Маклауд, не то что обычный человек! Буквально через секунду он вновь сосредоточился -- дело нужно было довести до конца. Осталось трое -- девчонка и двое парней, представители так называемой золотой молодежи, самые тупые из них, то есть те, кого родителям-депутатам (судьям, сенаторам) не удалось выпихнуть учиться за бугор и кто сейчас старательно и не жалея себя ''тренировался'' в будущем просрать уворованные предками-ворюгами деньги. Вот уж кого Кондрат не жалел, хотя с другой стороны, он никого не жалел большую часть своей жизни и не желал заниматься сей филантропией сейчас, без всяких сомнений и душевных терзаний собираясь разменять жизни абсолютно безразличных ему сикельдявок на двух-трех, а если повезет, то и пятидневную фору.

Кондрат в последний раз глянул на остывавшее тело на полу и, поудобней перехватив тяжелое оружие второй рукой, осторожно двинулся вперед. Губы старика шевелились, напевая все еще любимый и памятный мотив:

Крутится, вертится шар голубой...

Комната, пустая, видимо спальня, на одной из настенных полок надрывается включенный магнитофон (точнее не магнитофон, а довольно современная стерео-система, но для Кондрата -- один черт). ''Гость'' оставил комнату в покое:

Крутится, вертится над головой...

Две двери -- туалет и ванна. В туалете горит свет. Ванная пуста. Кондрат прислушался, подождал несколько секунд, ему надоело, и он решил действовать, а не дожидаться засранца -- хочет сдохнуть на толчке, его право:

Крутится, вертится, хочет упасть...

Кондрат поудобней перехватил зонт и рывком распахнул дверь туалета! Никого! Пустой ''трон'' и сияющий кафель. Кондрат философски пожал плечами и, оставив санузел позади, продолжил свой путь:

Кавалер барышню хочет украсть...

Ему почудилось движение в соседнем помещении, и он припал к стене коридора. Нет, не почудилось -- мелькнула тень, еще раз, электронный сигнал и едва слышимые из-за множества шумов удаляющиеся шаги:

Где эта улица, где этот дом?

Внезапно Кондрат узнал знакомый звук -- сработала микроволновка. Вновь звук -- открыли дверцу. Кондрат вздохнул и плавно шагнул в дверной проем:

Где эта барышня, что я влюблен?

Перед ним большая кухня, по которой к нему идет молодая девушка в легкомысленном халатике и большими наушниками на голове. Красивая. Удивительно -- никого провода, но наушники работают, видимо передают или проигрывают музыку, поскольку девчонка покачивает головой в слышимом только ей ритме. В руках у меломанки две бумажные коробки пиццы, разогретой пиццы:

Вот эта улица, вот этот дом!