Вторая дорога. Выбор офицера (СИ)

После того как мэтр Парто вылетел за дверь, едва не сорвав ее с петель, де Ри заговорил о том, что, по-видимому, интересовало его более всего.

- Господин де Безье. Я прожил долгую жизнь солдата, бывал в тяжелых боях и крутых переделках, но ни разу не чувствовал себя так глупо, как вчера. Думаю, то же самое может сказать о себе каждый из присутствующих. Поэтому я требую, чтобы Вы разъяснили нам, что же на самом деле произошло и как Вы это узнали. Можете рассказывать без утайки – о грубейшем нарушении распорядка, допущенном курсантом де Бомоном, я уже знаю и соответствующее дисциплинарное взыскание наложил. А на его амурные похождения вне стен Академии мне плевать. Пусть с ним отец разбирается.

Ну что же, побыть в роли Шерлока Холмса, вещающего перед четырьмя докторами Ватсонами, это заманчиво, еще бы антураж соблюсти. А что, где наша не пропадала!

- Господин полевой маршал, безусловно, я все объясню, но мне кажется, что с бокалом вина это  будет легче.

Де Ри наглость явно оценил, но решил мне подыграть. Видимо, русская дурашливость взыграла. Он открыл еще две бутылки и жестом предложил угощаться. Гости взяли по бокалу и расположились на стульях вокруг стола. Ну что же, мизансцена явно соответствует моменту, можно начинать.

- Итак, господа, вероятность провокации в отношении графа Анжуйского я допускал с того момента, как узнал, что возможным пострадавшим является наш бравый каптенармус. В тот момент, как вы помните, мы могли только предполагать само событие преступления, но совпадение по времени случившегося и допущенного графом нарушения распорядка, связанного с якобы родственницей каптенармуса, не могло не настораживать. Именно поэтому я попросил господина маршала привлечь к делу курсанта д`Оффуа, как близкого друга курсанта де Бомона.

- Хорош друг – арестовал меня как проштрафившегося солдата, – ворчливо сказал граф.

- Ваше Сиятельство, у Вас еще будет возможность убедиться, что шевалье действовал исключительно в Ваших интересах, – заметил я и продолжил:

- Напомню, что осмотр проводился примерно в одиннадцать часов утра. Для начала скажу, что основные выводы сделаны мною на основании случайно подслушанного еще в Безье разговора двух пьяных теток, которые зарабатывали подготовкой покойников к похоронам. (Боже, что я несу! Но ведь как-то объяснить мои знания надо.) Они в трактире взялись обсуждать развитие трупных изменений во времени. И, пока разгневанный народ их не выкинул на улицу, я успел узнать, что, например, если повернуть труп после двенадцати часов с момента смерти, трупные пятна полностью не исчезнут. При быстрой смерти, как в нашем случае, если при надавливании на трупное пятно, оно лишь бледнеет и восстанавливает цвет одну - две минуты, значит, смерть наступила двенадцать - пятнадцать часов назад. Труп полностью окоченел, а в комнате было прохладно. Следовательно, с момента смерти прошло более чем двенадцать часов. Глаза жертвы, как вы помните, были открыты и белки уже имели грязно-желтый цвет. Такое бывает, по словам теток, также спустя двенадцать часов после смерти.

- Какие разговорчивые были тетки, – саркастически усмехнулся де Ри.

- Да, народ в трактире их долго терпел. Но далее. Кто видел трупы, а здесь это, видимо, относится ко всем, знает, что кисти мертвого человека после смерти скрючиваются в неплотный кулак, а у нас правая кисть с куском кружев была разжата. Кроме того, пальцы левой руки были зафиксированы посмертным окоченением, а правой разжимались практически свободно.

Я отпил вина, посмаковал его и продолжил:

- В результате получаем, что смерть наступила между восемью и одиннадцатью часами вечера от сильного и точного удара ножом в грудь. Сильного настолько, что каптенармус упал на спину и ударился головой о пол, возможно, потеряв сознание.

Сразу отметим, что кинжал хранился в оружейке и каптенармус был единственным человеком, кроме графа, кто мог его взять. Как вы знаете, оружие можно получить только в его личном присутствии.

Отсутствие следов борьбы, легкое разгибание пальцев правой руки и их раскрытое положение на момент начала осмотра свидетельствуют о том, что кусок кружевной ткани был вложен в руку пострадавшего через несколько часов после убийства.

Получается, что днем де Бомон прожужжал мне все уши о своей приязни к каптенармусу, потом пошел к его племяннице, пропустил вечернюю поверку, но затем ушел от нее, убил каптенармуса, вернулся к подруге, через несколько часов опять ушел, пришел на место преступления, оторвал кусок своих кружев и вложил в руку трупа, еще раз вернулся и миловался с племянницей жертвы до утра. Да еще убил фамильным кинжалом и оставил его в теле жертвы! Ну и кто в этот бред поверит?!

А ведь эта подстава могла сработать. Правда, исключая вложенный кусок кружев, но если честно – а обратил бы врач внимание на неравномерность трупного окоченения? Не уверен. Так что не отвертелся бы господин граф от приговора.