Вторая дорога

Жан отнес колдунью в лес, уложил на полянке и стал ждать, когда она придет в себя. Вот задрожали веки, открылись глаза.

– Рад вас видеть, ваша светлость!

– Ты еще кто такой?

Молодец девка, колдовать не пытается, соблюдает технику магической безопасности – ждет, пока не придет в себя полностью. Сколько потребуется на это времени? Учитывая, что нокаут был как минимум третьим – немало. Можно поговорить.

– Это превращается в традицию. Третья наша встреча сводится к банальному мордобою, – ответил Жан, демонстративно поглаживая кулак. – Может быть, попробуем просто поговорить?

– Де Безье?! – скорее прошипела, чем проговорила герцогиня де ла Гер.

– Уже нет. Вашими стараниями, между прочим. Но это неважно. Поговорим? Колдовать не советую. У вас третье сотрясение мозга. Поверьте, быстро оно не пройдет. Что будет, если сейчас попытаетесь чего-то намагичить, знаете? Впрочем, что я, конечно, знаете. Так как, поговорим?

– О чем? О чем мне с тобой говорить?

– Например, о поселке Брам. Вы были там до конца? Помогали резать детей? Ой, извините, резали не всех. Некоторым сворачивали головы. Вероятно, чтобы не испачкаться. Вы участвовали в этой забаве?

Герцогиня попыталась вскочить, но закружилась голова, она упала. От вспышки остался только взгляд. Полный ненависти, каким смотрит погибающий хищник. Затем… слезы. Обычные слезы обычной девчонки. Горькие, безутешные…

– Ждете сострадания, ваша светлость?

– Не-е-т! Иди ты… Я вообще ничего не жду!!! Что? Желаешь рассказать отцу? Епископу? Королю? Давай! Восстанавливай справедливость!

– Никак вы изволили расстроиться? Не стоит, право. С чего? Не вы же вынимали из петель женщину и ее дочерей. Не знаю, учили ли вас этому в Морле, но повешенный умирает либо от перелома шейных позвонков, тогда смерть обычно почти мгновенна, либо от удушения. Тогда агония… Вы ведь знаете, что такое агония? Так вот, она может длиться до часа. И чем легче че… извините, повешенный, тем дольше она длится. Мне интересно, вам понравилось зрелище? Сколько времени умирали девочки?

– Не-е-ет! Я не знала! Я не хотела! Я лишь наложила заклятие подчинения на деревню!

– Лишь? Одно простое заклятие? И всё? Хотите, я расскажу о похоронах? Мне было лишь пятнадцать. Я не мог носить трупы взрослых, поэтому лишь носил детей. Тридцать два ребенка. Трое были младенцами, которые не могли еще ходить. Вот этими руками я носил их. Вначале для отпевания. Затем заворачивал в ткань и опускал в могилу. Одну. Общую.

– Я не знала!!! Никто не должен был умереть! Мне заплатили лишь за захват замка. Надо было заставить де Брама открыть ворота. Никто не должен был погибнуть! Ну, почти никто.

– Девочка, – перешел на фамильярный тон Жан, – ты сейчас каким местом слушала? Твои наниматели даже теперь семье барона лишь быструю смерть обещают. В качестве особой милости. Что непонятно?

– Они мне не наниматели, – герцогиня не возмутилась на тыканье. Почему-то показалось, что этот человек, фактически ровесник, имеет на это право. – Был договор – реформисты помогают мне в Тулузе устранить двоих заключенных, я устраиваю здесь демонстрацию силы. Но никого не убиваю. Те двое – единственные, кто мог меня опознать. Я должна сохранить эту тайну. Честь рода – превыше всего! – девушка вскинула голову. Хотела гордо, получилось жалко. – Теперь договор закрыт, я не собиралась участвовать в штурме замка. И я действительно не знала о жертвах в Браме. Тогда сразу уехала. О случившемся написал Руади, когда я уже закончила учебу. Вроде как он и сам не знал.

– Честь рода – это серьезно. Сколько еще народу ты собираешься убить во имя нее? Меня? Де Крепона? Руади? Всех его помощников? Кто-то из них наверняка знает правду.

– Здравствуй, Лилиан, – поприветствовал герцогиню подошедший де Савьер.

– О, вот его еще убить не забудь.

– Ее светлость опять собралась меня убивать? Не советую. А вообще, Жан, заканчивай. У нас тут война вообще-то.

– Уходите, герцогиня, – завершил разговор Жан. – Уезжайте к отцу или ко двору. Займитесь интригами, станьте великой, добейтесь поклонения света, но боже вас упаси встать еще раз на моем пути. В следующий раз я вас убью. Теперь вы это знаете. Прощайте.

Глядя в спину уходящей волшебницы, де Савьер пробормотал:

– Ну прямо Белая Дама.

– Кто?

– Белая Дама. Говорят, есть пророчество, что наш мир уничтожит Белая Дама. Причем не из злобы и корысти, просто так судьба сложится. Или уничтожит, или уйдет, только никто не знает куда. Ерунда все это, сказки, пойдем, пора и делом заняться.

Забыв о герцогине, друзья поспешили к месту, где с минуты на минуту должно было начаться сражение. Решительный штурм и победа, как считали осаждавшие. Оборона до конца и, скорее всего, смерть, как считали защитники замка, слишком немногие из которых еще способны были держать оружие.

– Мои соболезнования, – сказал де Савьер, положив руку на плечо Жана.

– Ты о девчонке? Брось, сейчас она не опасна. И потом будет не опасна – прекрасно понимает, что мы наверняка раскроем ее тайну в случае смерти. Конверты с завещаниями охраняются надежно, даже от герцогов.

– Ты что, ничего не видел?

– ?!.