Вторая древнейшая. Беседы о журналистике

На сей раз я делал вид, что читаю «Восстание ангелов», а вокруг меня адвокаты, изредка поглядывая в мою сторону, намеренно усиливали громкость своих бесед с клиентами (как бы включая меня в суть разговоров) и вообще проводили образцово-показательный урок общения с людьми, демонстрируя различные повороты и нюансы бесед. Я, конечно, был искренне благодарен старшим коллегам, но, увы, и приучен к тому, что два глаза даны человеку, чтобы одним он видел все безусловно хорошее, а вторым и нечто сомнительное или забавное. Я знал, например, что, если к вечеру заглянет в консультацию Яков Исидорович Гершуни, мы все ощутим себя в театре одного актера. Дело в том, что Гершуни был крупнейшим специалистом по бракоразводным процессам, причем разводились с его помощью только известные в стране лица. Яков Исидорович, войдя в помещение, кивал головой всем присутствующим, обходясь без рукопожатий, как делали другие, и без привычных в нашей среде поцелуев, сбрасывал с плеча дорогое пальто и оставался в неизменном белоснежном шелковом шарфике на холеной шее. Затем он садился на ближайший стул и сразу начинал негромко рассказывать, совершенно уверенный в том, что через десять секунд будет услышан всеми, кто находится в консультации, а через два часа — всей Москвой. Говорил Гершуни примерно так, приобщая и адвокатов, и клиентов к тайнам светской жизни звезд первой величины: «На этот раз, — начинал он, как будто мы уже знали, что было в тот раз, — я предложил имярек (директору театра) вариант развода, связанный с прелестным фактом его совместной жизни с женой (ведущей актрисой этого театра), которая однажды пришила пижаму супруга к своему пеньюару, чтобы он ночью не удрал на очередное свидание к некоей даме, короче говоря, конечно же: ревность! А мог бы предложить и другой мотив для развода, связанный…» и т. д.

Итак, я читал книгу, как вдруг адвокат Луковский (имя и отчество его напрочь выветрились из моей памяти), отпустив клиента, поднялся со своего места и подошел ко мне. Луковский, кстати, был нашим профоргом: было ему за полсотни лет, сухой, высокий, лысый, при галстуке, как и большинство адвокатов, но еще и в пенсне, что весьма редко и в наше время, и в те времена, причем пенсне было у Луковского на цепочке, и он едва заметным движением мускулов лица освобождался от него так, что казалось, будто пенсне слетало с носа усилием воли своего хозяина. Постояв за моей спиной, Луковский сказал: «Позвольте полюбопытствовать, коллега, какими произведениями нынче увлечена молодежь?» Я кротко ответил: «Восстанием ангелов». — «Позвольте узнать фамилию автора?» Слегка удивленный, я раскрыл обложку книги, и Луковский констатировал: «Так, Анатоль Франс? Понятно!» Затем сбросил пенсне на шею и, прежде чем отойти, с явным неодобрением вкуса нынешней молодежи, громко сказал: «Про войну небось?»

Именно в этот момент до меня донесся голос нашего секретаря Зинаиды Ильиничны: «Валерий Абрамович, примите, пожалуйста, клиента!» Я обомлел: свершилось! Ко мне направилась молодая женщина годами чуть старше меня. Пока она шла, я мгновенно представил себя ее глазами (у меня есть такая способность видеть себя не только со стороны, но и глазами тех, с кем я общаюсь, и даже как бы читать их мысли о себе): «Смазливый адвокатик с правильными чертами лица, с шевелюрой над высоким и чистым лбом, серо-зелеными глазами большого формата и ресницами, на которые можно спокойно уложить четыре спички и моргать с уверенностью, что они не упадут. Но что я могу узнать от этого херувимчика, если я сама способна дать ему любой совет, кроме, возможно, того, за которым пришла в консультацию?»

Я предложил ей стул и успел заметить: вся консультация замерла. Женщина села. Помолчала. Я тоже молчал. Потом произнес: «Успокойтесь и говорите, я весь внимание». Женщина опустила глаза. Я почувствовал, как застучало на всю консультацию мое сердце. Женщина упорно молчала. Тогда я решил взять инициативу на себя: «Что случилось, не стесняйтесь, расскажите. Какая у вас беда?» Кажется, я попал в точку. «У меня… (она помялась), у меня не беда, у меня… задержка». — «В каком смысле?» — сказал я, хотя и увидел, что адвокаты почему-то заулыбались. Женщина совсем смутилась моей недогадливостью. Тут я наконец сообразил: «Вы беременны?» — «Наверное». — «Если вы не хотите ребенка, — стал развивать я тему, — то учтите, что закон запрещает в нашей стране аборт…» Женщина меня перебила: «Нет, я…» — «Дослушайте, — строго продолжил я. — Право на аборт у вас возникнет в случае, если вы…» — «Я не хочу аборта! — воскликнула женщина. — Я хочу ребенка!» — «Возможно, у вас есть проблемы… Вы замужем?» — «Да, мой муж тоже хочет ребенка», — ответила женщина. «Ребенок от мужа?» — «Конечно! А как иначе?!»