Вторая единственная

Расписавшись в собственном бессилии, отключаю звонок и тихо рычу. Сегодня точно не день Раждэна. С утра поругался с Дарей, днём обломался с порталом. А вечером что? Поймаю кирпич на голову? Я, если честно, уже не против.

Смартфон в руке снова чирикает.

09:45 Лапочка: Я передумала, ты не прощён.

Ля-я-я… Придерживаю дёргающееся веко.

Выдо-о-ох.

Пора заканчивать с торжеством женского садизма. Если лапе неинтересны материальные ценности, то буду творить своими руками и головой. Творец я, конечно, ещё тот, но другого выхода нет.

Беру пачку бумаги, ручку и сажусь за стол в кухне. Пушкин! Только пера с чернильницей не хватает, и побрился зря. Первая строчка лезет, как… Неважно. Короче, у меня творческий запор. Или ступор? Нет, всё-таки запор.

Зачем-то комкаю почти чистый листок и мастерским броском отправляю его в мусорное ведро. Красивый жест. Поэтический такой, ага.

А может, ну их нафиг эти рифмы? Точно! Зафигачу в прозе.

Написал пять строчек, вспотел. Встряхиваю лист, читаю и понимаю, что это полный, мать его, провал. Писец из меня звездец. Правильно сделал, что отказался от портала в Альвахалл сегодня. Какой там час?! До ночи бы написать что-нибудь приличное.

* * *

До вечера Вова ещё несколько раз заглядывал ко мне в кабинет под разными предлогами. Козе понятно, чего он хотел, но я кремень. Вздыхая, показывала взглядом на горшок с леприконом и мотала головой — ничего не выйдет.

Даже пришлось задержаться после работы на целый час. Ждала, когда Володя уйдёт. И вот свершилось! Теперь и я могу идти домой. Точнее, ехать. На улице дождь, ветер и снежок пробрасывает.

Вызываю такси и с грустью смотрю на кучу пропущенных вызовов от мужа. Раж звонил и сообщений набросал, но я не реагирую. Одного дня недостаточно для качественного маринада. Прощать волка я буду завтра, а сегодня пусть ещё помучится. Будет знать, как жену обманывать.

Беру сумочку и выхожу из кабинета. Такси уже ждёт у крыльца, но домой откровенно не хочется. Там обиженная жизнью Люба. Только делать нечего — не в кабинете же ночевать.

Добираемся долго: на дороге наледь, из-за наледи пробки. Я даже подремать успеваю. Сонная, расплачиваюсь с таксистом и бреду к подъезду.

Лестница, лифт, мой этаж — всё на автопилоте с одним открытым глазом. Захожу в квартиру, снимаю обувь, бросаю сумочку на комод и одержимая единственным желанием — спать — иду к себе в комнату.

В кухне играет музыка — сестра по любому снова пьёт. Алкоголем в квартире попахивает. Я даже умываться не пойду — не хочу пересекаться с Любой.

Время ещё детское, но после бессонной ночи я просто с ног валюсь. Смываю макияж тоником, переодеваюсь в пижаму и ложусь на кровать. О-о, как хорошо оказаться в горизонтальном положении…

Закрываю глаза и вспоминаю, что не почистила зубы. А если я не почистила зубы — я не могу спать. Ворочаюсь с боку на бок, мучаю подушку — результат нулевой. Придётся чесать в ванную. Мимо Любы.

Иду. Лицо кирпичом. Берусь за дверную ручку и, не удержавшись, поворачиваю голову. Лучше бы я этого не делала! Злость берёт цепкими пальцами за душу.

Люба в кухне за столом с бутылкой вина и залапанным бокалом… в моём свадебном платье! В том самом наряде, в котором я вышла замуж за моего зверя в Пятом королевстве. Убью!

— Ты зачем его надела?! — быстро иду к сестре. — Снимай! — выдираю у неё бокал из руки. — Снимай сейчас же, я сказала!

Люба и бровью не ведёт. Смотрит на меня хорошо так пьяненькими хрустальными глазами и улыбается.

— А ты уже замуж за него собралась, да? — едва ворочает языком. — Вперёд меня выскочить решила? А вот хрен тебе! — хватает бутылку и льёт вино на себя.

На платье… На моё прекрасное свадебное платье из другого мира!

— Ну всё, достала! — хватаю сестру за руку.

Вытаскиваю Любу из-за стола и пытаюсь снять с неё наряд. Надо скорее застирать пятна от вина, иначе потом ничем не выведу. Но всё оказывается не так просто — Любовь отчаянно сопротивляется. И не скажешь, что пьяная. Будто протрезвела, ёлки-палки!

— Не трогай меня! Я его не сниму! — вопит так, что её, наверное, до первого этажа слышно. — Пошла вон! — отталкивает меня.

Я улетаю к мойке и замираю. Стеклянные пьяные глаза сестры чернеют. Полностью. Капец… Это не Люба! Точнее, Люба, но в ней есть кто-то ещё.

Мне уже приходилось видеть одержимых существ. Я прекрасно знаю, как выглядят те, чьё тело стало сосудом для демона. Испортившийся характер сестры: непомерная жадность, пьянство, лень и маниакальное желание заиметь мужика — это демон в ней! Вот чёрт…

— Ладно, не хочешь — не снимай, — выставив руки вперёд, кошу под дурочку. — Я могу подарить тебе это платье.

— Да? — запыхавшаяся после возни со мной Любовь смотрит на меня с удивлением. — Может, и мужика своего вместе с платьем завернёшь? — хохочет.

— Не смешно, — цежу сквозь зубы. — Пойдём в ванную, надо замыть пятна. Если, конечно, не хочешь окончательно испортить твоё свадебное платье, — нарочно делаю акцент на «твоё».

— Я его не сниму, — сестра выставляет вперёд указательный палец.

— Не снимай. Я на тебе замою.