Вторая эра машин

За период с 1983 по 2009 год американцы в целом стали значительно богаче, поскольку увеличилась общая ценность их активов. Однако, как было отмечено экономистами Эдом Вольффом и Сильвией Аллегретто, нижние 80 % выборки по распределению доходов отметили чистое снижение своего благо состояния.[228] А верхние 20 % стали богаче даже не вдвое, а намного больше. Они не только заполучили триллионы долларов, только что образовавшихся в новой экономике, – к ним также перешла часть благосостояния нижних 80 %. Распределение было неравномерным даже среди сравнительно богатых людей. Верхние 5 % получили 80 % прироста общего богатства страны; верхний 1 % получил более половины этого прироста, и примерно такая же ситуация с распределением богатства была заметна даже при разделении на меньшие подгруппы. Так, согласно одному часто цитируемому примеру, к 2010 году состояние шести наследников Сэма Уолтона, основателя Walmart, было намного больше, чем состояние нижних 40 % жителей Америки.[229] Отчасти это отражает тот факт, что 13 миллионов семей в то время имели негативную чистую стоимость (то есть их финансовые обязательства превышали размер активов).

Помимо размеров благосостояния, изменилась и картина распределения доходов. Верхний 1 % населения за период с 1979 по 2007 год увеличил свой доход на 278 %; при этом у семей со средним уровнем дохода он вырос всего на 35 процентов. В тот же период верхний 1 % населения получил более 65 процентов всего дохода в США. Согласно данным Forbes, совокупная чистая стоимость активов 400 самых богатых американцев достигла рекордных двух триллионов долларов в 2013 году, то есть более чем удвоилась с 2003 года.[230]

Медианный доход почти не вырос с 1979 года и даже начал падать с 1999-го. Однако это не было связано с остановкой роста общего дохода или производительности в Америке; как мы уже видели в главе 7, ВВП и производительность демонстрировали впечатляющий рост. Скорее, эта тенденция отражает значительные перемены в распределении выгоды от этого роста.

Возможно, это лучше всего видно при сравнении среднего дохода с медианным. В нормальных условиях изменения среднего дохода (общей величины дохода, поделенного на общее число участников исследования) не слишком отличаются от изменений медианного дохода (дохода человека, находящегося точно в центре распределения доходов, где одна половина получает больше него, а вторая – меньше). Однако в недавние годы эта тенденция сильно изменилась, как показано на рис. 9.1.

Как это получилось? Вот простой пример. Десять сотрудников банка пьют пиво в баре. Каждый из них зарабатывает 30 000 долларов в год, соответственно, и средний, и медианный доход этой группы равен 30 000 долларов. В бар заходит генеральный директор банка и заказывает себе пиво. Теперь величина среднего дохода в группе взлетела до небес, однако медианное значение не изменилось. В целом, чем больше неравенство в доходах, тем сильнее среднее значение будет отклоняться от медианного. И это происходит не только в нашем гипотетическом баре, но и в Америке в целом.

В период 1973–2011 годов медианное значение почасовой заработной платы почти не изменилось – оно росло всего на 0,1 процента в год. Однако, как сказано в главе 7, производительность в течение этого периода росла в среднем на 1,56 процента в год, понемногу ускоряясь до 1,88 процента с 2000-го по 2011 годы. Основная доля роста производительности вызывает сопоставимый рост величины среднего дохода. Причина, по которой медианный доход рос настолько медленнее, связана в основном с повышением неравенства.[231]

Рис. 9.1. Реальный ВВП и медианный доход на душу населения

Три пары победителей и проигравших

За последнюю пару десятилетий мы были свидетелями изменений в налоговой политике, роста международной конкуренции, очевидно неэффективных действий правительства и махинаций на Уолл-стрит. Но, глядя на результаты исследований, мы приходим к заключению, что ничто из этого не может считаться основным драйвером роста неравенства. Скорее, этим драйвером становятся экспоненциальные, цифровые и комбинаторные изменения в технологиях, пронизывающих всю нашу экономическую систему. Это подтверждается и тем фактом, что одни и те же тенденции проявляются в большинстве развитых стран. К примеру, в Швеции, Финляндии и Германии неравенство с точки зрения доходов росло в последние 20–30 лет быстрее, чем в США.[232] Поскольку изначально в этих странах уровень неравенства был значительно ниже, то сейчас доходы там все равно распределены более равномерно, чем в США, однако эта тенденция проявляется во всем мире, невзирая на различия в государственных системах, правительственной политике и культуре.