Вторая эра машин

Очевидно, что технологии – не единственная сила, приводящая к росту неравенства, но они явно играют огромную роль в этом процессе. Сегодняшние информационные технологии благоприятствуют более подготовленным работникам, дают владельцам капитала больше, чем владельцам труда, а также позволяют суперзвездам получать намного больше, чем всем остальным. Все эти тенденции увеличивают степень неравенства – между теми, у кого есть работа, и теми, у кого ее нет, между квалифицированными работниками и теми, кто менее развит в профессиональном плане, между суперзвездами и всеми нами. Из того, что мы слышали и узнали, становится ясно, что при прочих равных будущие технологии будут повышать степень неравенства в доходах и одновременно с этим увеличивать размеры Дара.

Тот факт, что технология постепенно приносит нам все больше благ и все больше неравенства, ставит перед нами важный вопрос: если благо так велико, стоит ли нам беспокоиться о неравенстве? Иными словами, можем ли мы считать рост неравенства не такой уж серьезной проблемой, если даже те, кто в самом низу общества, видят, что благодаря технологиям их жизнь улучшается?

Действительно, несмотря на рост неравенства в доходах и разброс других показателей, далеко не все убеждены в том, что это серьезная проблема. Некоторые наблюдатели высказывают мнение, которое мы назовем «аргументом сильного Дара» («strong bounty» argument): по сути дела, они говорят, что концентрироваться на неравенстве – неправильно и неуместно, поскольку Дар – это более важное явление, которое проявляется даже на самом дне распределения. Сторонники этой точки зрения признают, что самые квалифицированные работники отрываются от всех остальных – а суперзвезды вырвались вперед так далеко, что их уже почти не видно, – однако затем нам задают вопрос: «И что в этом особенного? Пока экономическая жизнь всех людей становится лучше, зачем беспокоиться о том, что кто-то из них получает намного больше остальных?» Как утверждает гарвардский экономист Грег Манкив, огромный доход, который получает «один процент», не является проблемой, если он действительно отражает вклад людей, создающих нечто ценное для всех остальных.[294]

Капиталистические экономические системы работают в определенной степени потому, что они обеспечивают сильные стимулы для инноваторов: если ваше предложение встречает отклик рынка, то вы пожинаете как минимум часть финансовых плодов, которые оно принесло. А если ваша идея завоевала по-настоящему большую популярность, награда может быть огромной. Когда система стимулов работает хорошо (и не обеспечивает гарантированной награды людям, ведущим слишком рискованную игру внутри финансовой системы), преимущества могут быть весьма обширными: инноваторы улучшают жизни множества людей, а покупки последних делают инноватора богаче. Выгоду извлекают все, хотя эта выгода не у всех одинакова.

Массу примеров этого феномена можно встретить в отрасли высоких технологий. Предприниматели создают гаджеты, веб-сайты, приложения и другие товары и услуги, которые мы ценим. Мы покупаем их и активно ими пользуемся, а предприниматели наслаждаются своим финансовым успехом. Эта закономерность не дисфункциональна, она полезна. Экономист Ларри Саммерс говорит:

Представьте себе, что в США было бы еще 30 таких людей, как Стив Джобс… стоит ли лишний раз говорить о том, что подобный пример неравенства представляет собой необходимое условие успешного предпринимательства; и подобную модель мы, конечно, хотели бы всячески поощрять.[295]

Мы заинтересованы в развитии такой модели, в частности, из-за того, что, как мы видели в главе 6, технологический прогресс помогает даже самым бедным людям в мире. Тщательные исследования показывают, что такие инновации, как мобильный телефон, повышают доходы бедняков, улучшают их состояние здоровья и другие показатели благополучия. А поскольку закон Мура продолжает одновременно снижать издержки и расширять возможности этих устройств, связанные с ними преимущества будут накапливаться и дальше.