Вторая гробница

В середине мая, несмотря на траур по королю Эдварду VII, Теодор Дэвис устроил большой праздник в отеле «Луксор». Как правило, археологи покидали место своей деятельности незаметно и тихо, как и приходили. Дэвис, больше искатель приключений, нежели археолог, любил находиться в центре внимания. Поэтому прощальный праздник, устроенный богатым американцем, превзошел по масштабам все известные доныне мероприятия.

Бальный зал отеля украсили египетскими антикварными предметами, как было когда-то в Каире на премьере оперы «Аида» Верди. Никто даже не мог сказать, были это оригиналы или копии. Сфинксы и статуи в человеческий рост стояли на фоне изображений богов и рельефов на стенах. Женский хор исполнял тафельмузик; подобные картины с певцами и музыкантами можно было видеть в гробницах на той стороне Нила.

Теодор Дэвис решил переодеться фараоном и, несмотря на свой возраст, облачился в короткое платье. Его голые руки украшали золотые обручи, а сине-золотой полосатый головной платок скрывал редкие седые волосы. Жена Дэвиса выглядела более аристократично и сдержанно, надев длинное свободное платье, как царица Нефертити.

На праздник был приглашен весь высший свет Луксора, все археологи от Каира до Асуана, американцы и европейцы, и, конечно же, лорд Карнарвон и Говард Картер – в общей сложности двести парадно одетых гостей.

Дэвис сам инсценировал завершение своего пребывания в Египте. Когда у него уже заканчивалась лицензия на раскопки, он неожиданно для всех обнаружил значительное захоронение, пусть не усыпальницу фараона, но роскошную гробницу, где покоились родители жены Аменхотепа III с ценными дарами. Американские газеты, в том числе и «Нью-Йорк тайма», сообщали об этом в своих передовицах.

Гордая пожилая дама, одетая в платье черного бархата и с вуалью на голове, как у королевы Виктории, привлекала внимание всех гостей. Дэвис был неимоверно рад ее присутствию. Она поселилась в отеле «Уинтер пэлэс» под именем графини фон Пьерфон, но быстро распространился слух, что на самом деле это Эжени – последняя императрица Франции.

Маскарад американца понравился ей. Характерным резким тоном дама сказала по-английски с французским акцентом:

– Почему вы мнене сообщили, что нужно приходить в костюмах, мистер Дэвис? Я бы переоделась мумией.

Дэвис сдержал смех и ответил:

– Но, ваше высочество, мы бы тогда не насладились вашим видом!

Пожилая дама стукнула об пол своей черной тростью, украшенной серебряным набалдашником, и сказала:

– Мистер Дэвис, в моем возрасте слышать комплименты уже довольно неприятно. Прекратите это?

После того как американца поставили на место, он попытался сменить тему.

– Ваше высочество, – осведомился он, – вы первый раз в Луксоре?

– О нет. Когда-то, больше сорока лет назад, во время открытия Суэцкого канала я предприняла путешествие по Верхнему Египту. Вот это были времена! Тогда я путешествовала по Египту на своей яхте «Орел». Она считалась самым красивым судном на всем Средиземноморье. Сегодня я радуюсь, если заполучу билет на рейсовый пароход. Такова жизнь.

При этом ее взгляд упал на элегантного мужчину с седыми висками и очками в никелированной оправе с замшевыми вставками по бокам – для защиты от солнца. Эжени наклонилась к Теодору Дэвису и тихо спросила:

– Это не тот самый доктор Мунте, Аксель Мунте?

– О, ваше высочество, вы его знаете?

– Нет, до сего дня не представилось случая познакомиться но я много слышала о нем. Он долгое время жил в Париже, а когда человек живет в изгнании, то интересуется всем, что происходит на его родине. Он, должно быть, фантастический врач и его хорошо знают при шведском королевском дворе. Особенно женщины почитают Мунте, считая, что он, прямо как Иисус, творит чудеса.

На докторе была черная визитка. Он носил ее так, будто в ней появился на свет. Мунте привык, что его окружают женщины. То же самое было и здесь. Он словно случайно заметил взгляд бывшей императрицы и слегка поклонился в знак приветствия. Дэвис жестом пригласил его присоединиться к их обществу. Мунте не нужно было повторять дважды.

– И что же вас привело сюда, доктор Мунте? – поинтересовалась пожилая дама после того, как Дэвис представил знатного гостя.

Вопрос казался достаточно необычным, но ответ Мунте был еще более неординарным.

– Мадам, я ищу египетского сфинкса из красного гранита, – ответил доктор. – Он должен украсить собой лоджию моего будущего дома. Я выбрал клочок земли, на котором построю свой Тускул, где буду вести обычную жизнь среди простых, необразованных людей. Мне не нужно ничего, кроме одной побеленной комнаты с жесткой кроватью, сосновым столом и фортепьяно, а также пения птиц за окном и шума моря вдалеке.

– Доктор Мунте, расскажите же нам, чем вызвана такая перемена взглядов? Вы долго жили в Париже и по праву относитесь к сливкам общества. Нет ни одной герцогини или маркизы, которая не прибегала бы к вашим услугам. Разве вы не избавили нескольких русских князей и герцога Омальского от ишиаса. И сейчас вы хотите переехать в деревню? Но куда же, куда, позвольте вас спросить?