Вторая клятва

Однако ломиться наружу, даже не попытавшись предварительно выяснить, куда ее привезли и как отсюда выбраться, — непростительная глупость. Придется любимому мужу немного поволноваться. А что поделаешь? Ведь показать сразу, на что способна, — значит утратить внезапность. Ни один вменяемый полководец из хорошей, достойной доверия баллады нипочем бы так не поступил. Вот и ей не след. В прошлый раз она именно потому и сумела вырваться, что никто от нее ничего такого не ожидал. А она к тому моменту уже знала, куда ей бежать после того, как ускользнет из парчовой клетки.

Что ж, судя по тому, как темно за окном, ждать осталось недолго. Очень скоро охотник придет, чтобы насладиться своей добычей. А раз на столе вино и фрукты, значит, ужин все-таки подразумевается. Ужин, беседа, попытка обольстить пойманную дичь… если малость подыграть… если казаться вполне очарованной… сдающейся… узнать можно многое. Главное — вопросы задавать правильно. Осторожно. Не спрашивать напрямик: «Куда вы меня притащили, черт вас побери?! Где мы находимся, чтоб вас скособочило?!» — а вежливенько поинтересоваться: «Милый… ты наверняка утащил меня в ужасную глушь… как же ты сумеешь подарить мне достойный утренний подарок? Я ж тебе не какая-нибудь белошвейка. С моей популярностью и мастерским рангом я не менее чем дворянка!»

И послушать, что он ответит. И сделать выводы. И опять спросить:

«Эти великолепные драпировки, наверное, очень дорого стоят. Откуда они?»

«Да? Правда? А это вино… потрясающее! Просто потрясающее! Я уже почти не сержусь на тебя! Откуда, говоришь, его доставили? Это, должно быть, страшно далеко».

«Что? Совсем не далеко? Вот здорово. Знаешь, что? Бери только такое».

«Не может быть, чтобы ты меня украл на одну ночь! Я этого не переживу, слышишь!»

«Не на одну? Что ж… рада. А с кем я буду тут общаться? Только с тобой? Нет? А кто тут еще живет по соседству?»

Если похититель не совсем идиот, на большинство таких вопросов он постарается ответить уклончиво. Ни к чему похищенной птичке слишком много знать об устройстве золоченой клетки. Вот только информацию можно извлекать из всяких ответов, любому барду это ведомо.

Хорошо смазанная дверь отворилась бесшумно.

* * *

Свет масляной лампы выхватил из темноты связанного по рукам и ногам хозяина музыкальной лавки. Его рот был заткнут ветошью для протирки дек. Глаза умоляюще смотрели на Якша.

Добавив к уже произнесенным парочку новых гномьих ругательств, Якш выдернул кляп изо рта несчастного.

— Умоляю… развяжите меня!

Якш не замедлил исполнить просьбу.

— О боже! — простонал хозяин, растирая затекшие руки. — О господи, боже мой!

Якш напоил его вином из подвернувшегося под руку графина, помог добраться до уютного кресла, а сам расположился рядом, просто на полу. Другого кресла все равно не было, а ноги все еще слушались плохо.

— Что за чертовщина здесь творится? — вопросил Якш, когда взгляд торговца стал хоть сколько-нибудь осмысленным. — Кто был тот омерзительный тип?

— Ох, господи… — выдохнул торговец. — Он негодяй! Подонок!

— Это я как-то и сам понял, — пробурчал Якш.

— Он меня ограбил! Моя чудесная лютня! — Торговец умоляюще уставился на Якша.

— Если бы он хотел просто вас ограбить, то не стал бы, дожидаться меня, — резонно заметил тот. Голова болела, но уже работала. Отлично. — Хотя… деньги и вексель он у меня тоже забрал, сволочь… вексель на предъявителя… сегодня банки уже закрыты… если успеть завтра с утра опротестовать… то есть… он меня и ждал, чтоб ограбить? Вы сказали ему, что за лютней придет клиент?

— Как можно?! — возмутился торговец. — У меня еще совесть есть! Я просто сказал, что лютня продана, и все тут. Но он… он откуда-то сам все знал! Он сказал… он сказал, что я — письмо…

— Что?!

— Он сказал, что я — письмо. Вам. От него… — Торговец жалко скривился. — Я, знаете ли, не рыцарь. Мне страшно, когда у меня под носом размахивают ножом! — В его глазах блеснули слезы.

— Ну, тихо-тихо… — Якш успокаивающе коснулся его руки. — Этого мерзавца здесь нет. А когда я его найду… клянусь, он за все заплатит!

— Лишь бы я его больше никогда не видел, — всхлипнул торговец. — Такая лютня! Он же ее разобьет, мерзавец! Искалечит! Разве он понимает, как с ней должно обращаться? Бандит проклятый…

— Так что же было в письме? — тихо спросил Якш, а мерзкий призрак страха уже подходил на цыпочках, крался на мягких лапах…

— Он сказал, что вы меня убьете, если я скажу…

— Он ошибся, — коротко сказал Якш. — Я тебя убью, если ты не скажешь…

— Он сказал… он сказал… что вы должны слушаться… если не хотите… — Торговец задрожал, снова бросил на Якша умоляющий взгляд и наконец разрыдался.

— Если я не хочу, чтобы с моей женой что-то случилось, да?! — страшным свистящим шепотом выдохнул Якш, и мерзкий призрак страха обрел плоть, оделся броней ужаса и прыгнул на плечи. — Они ее захватили?! Похитили?!

— Да! — трясясь словно припадочный, выкрикнул хозяин музыкальной лавки. — Я не виноват, клянусь…

Усилием воли Якш подавил рвущуюся наружу ярость. Обхватил обеими руками торговца, прижал к себе, успокаивая.