Вторая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших сердец. Том Второй. Сердце власти (СИ)

Никор Луп даже рот открыл от неожиданности:

— Я не могу этого сделать, господин капитан!

— Это почему же? — было видно, что Молина еле сдерживался, чтобы не взорваться в очередной раз.

— Любой арест должен быть подтвержден высшим офицером, до этого момента человек должен находиться в изоляторе. Как я знаю, изолятор в лазарете существует.

— Вот подтверждение! — Молина вытащил листок, на котором было что-то написано и явно стояла подпись полковника ди Урха! Показал так, чтобы в свете фаеров все было видно.

О! Карт-бланш!

Сержант слышал о таких листах, но никогда не видел. Но даже здесь Луп не мог переступить через устав, а он был в этом смысле одинаков как у Чистильщиков, так и у Внутреннего Конвоя:

— Я не могу воспользоваться этим приказом, так как не имею подтверждения, что он настоящий и законный. Любой карт-бланш может быть задействован, только если его законность засвидетельствована лично. Я не присутствовал при его составлении, поэтому не могу быть уверенным, что этот карт-бланш настоящий и законный! — на самом деле, как знал Луп, любой карт-бланш был незаконен, хотя в Уставе Военной службы и есть целый параграф о них — но именно об ответственности и применения их только в крайних случаях. Но при этом пользовались ими постоянно, забывая о крайних случаях. Что поделать, иногда командирам очень было лень что-то лично решать, вот они и перепоручали свои полномочия. И понятно, почему у капитана Молины оказался такой вот карт-бланш.

— Да как ты смеешь! Как ты смеешь обвинять меня в нечестности! — и через паузу капитан выкрикнул: — Ты тоже арестован! — у Лупа челюсть на землю упала. — И не вздумай уйти! Я знаю тебя, сержант Луп! И твой уход будет считаться побегом, а значит, дезертирством, нарушением приказа и неподчинением вышестоящему офицеру! — проговорил капитан Молина, исчез за покрывалом входа и вскоре послышался его голос: — Вставайте лежебоки! Не притворяйтесь, что спите. Быстро! Лейтенант Кривс, не делайте вид, что вам больно. Ваша нога уже прошла! И вы нужны мне для выполнения одного поручения!

В общем капитан Молина навел шороху и звону, и вполне возможно, многие воины в ротных палатках вокруг лазарета уже давно проснулись, но вряд ли были готовы вылезти из них на свежий воздух. Может, даже кто-то и подумал, что надо бы этому капитану навалять как-нибудь и где-нибудь, но это были всего лишь мысли. Но сержант-то ведь прав!

А сержант Луп даже не двинулся с места, он как прирос к земле. Прав был капитан, уйти сейчас — это нарушить приказ. Пусть маг-лекарь был неправ, но доказывать это не следует нарушением.

Полог распахнулся в очередной раз, и из лазарета вышли трое — капитан Молина, прихрамывающий, видимо, лейтенант Кривс, и еще сержант Бувс из Внутреннего конвоя, который попал в лазарет по случаю болей в животе, но оказалось, что просто переел этого самого черного сала. Вкусная зараза! Но много есть ее нельзя.

— То-то! — проговорил капитан, увидев, что оба, и Луп, и Моргун, стоят на месте. — Лейтенант, отведите этих арестованных на гауптвахту!

— Но… — начал было лейтенант.

Молина прикрыл глаза рукой:

— Хорошо! Я пойду с вами! — и так зло зубами щелкнул, видимо, лейтенанта арестовывать — это уже был бы перебор.

Вот так они и пошли. Немного испуганный Самуэль Моргун, обалдевший от случившегося Никор Луп, сбитые с толку лейтенант Кривс и сержант Бувс. И жутко злой капитан Молина, идущий позади всех, и казалось, что он всех четверых ведет на гауптвахту.

Когда гауптвахта уже виднелась, ее строили в некотором отдалении от основного лагеря, уже основательно, из дерева и камня, Самуэль Моргун неожиданно встрепенулся и прокричал:

— Господин Нэй!

Нэй выскользнул из объятий Элли.

Она пришла ночью. У нее были более роскошные апартаменты в Замке, но каждую ночь она приходила к Нэю. Правда, сегодня она не стала донимать его своими желаниями, а просто легла рядом прижала к себе, обняла.

Вот Нэй и выскользнул из ее объятий, хотя ее тело, запах, так возбуждали и так притягивали, что было совершенно непонятно, зачем он вообще выскальзывает из ее объятий?

Но как бы там не было с желаниями и хотелками, но и тренировки забрасывать не следовало. Наказания за пьянки — это одно, и когда оно еще наступит, но нужно было держать себя в тонусе, поэтому каждое утро около шести часов Нэй просыпался, одевался в легкий тренировочный костюм и бежал на очередную тренировку — кросс несколько десятков кругов вокруг военного лагеря и небольшой тренинг на площадке с несколькими препятствиями и конструкциями, которую по его просьбе выстроили плотники обеспечительной роты.

Как сейчас.

Оделся и бросился к окну.

Никаких глупостей, просто так было удобней всего.

Хоть комната его и располагалась на третьем этаже Замка — десять ярдов как минимум, но дней пять назад, к его окну-бойнице с толщиной стены в три ярда, но в которое Нэй, мог протиснуться, хоть и бочком, хотя и появились мысли расширить окно, был пристроен пологий скат-настил из досок, покрытых скользким лаком, с которого было очень удобно съезжать вниз из окна.