Вторая кожа

Несмотря на данный обет, где-то в глубине души Мэри Роуз таилась частичка прежней Джеки Леонфорте. Интересно, происходило ли что-нибудь подобное с другими настоятельницами Ордена? Она обняла Фрэнси, и девочка почувствовала тепло, исходящее от матери-настоятельницы. Была ли Фрэнси одной из избранных Богом? Если да, то ей придется пройти трудный и опасный путь. Возможно, подумала Джеки, это как раз то, что ей было нужно.

Пол откашлялся.

— Хорошо, что ты пришла.

— Какое-то время ты был защитником Фрэнси, — сказала настоятельница. — Орден благодарит тебя за это. И я тоже от всей души благодарю тебя.

Пол был готов утонуть в ее глазах. Не раз он думал о том, что потерял навсегда и что нашел за свою бурную жизнь. Глядя в глаза Джеки, он заранее знал ответ на вопрос, который собирался задать, но все же спросил:

— Мы еще увидимся с тобой?

— Ты непременно увидишь Фрэнси, я в этом уверена, — сказала настоятельница, подумав о том, что Пол, возможно, исчезнет из ее жизни навсегда, и вздохнула. — Благослови тебя Господь!

* * *

Слабый свет просачивался сквозь низкие багровые тучи. От земли, усыпанной опавшими листьями, поднимался туман.

— Скажи мне что-нибудь, — Коуи, как страж, стояла рядом с Николасом. — Твое молчание пугает меня.

Они пришли на кладбище, где был погребен кайсё. Легкий ветерок шевелил волосы женщины.

— Акинага рассказал мне о тех днях, когда меня не было в Токио. — В голосе Николаса прозвучала такая горечь, что сердце женщины сжалось. — И это было правдой.

Почти против воли она спросила:

— И что же он рассказал тебе?

— Что смерть Жюстины не была случайной, что у нее был роман с ее бывшим шефом.

— И теперь ты думаешь о том, как могла жена предать тебя?

— Частично.

— Но она не предавала тебя. — Коуи пристально взглянула на любимого, их глаза встретились. — Все, что у тебя с нею было, теперь здесь. — Она показала на его лоб. — И если в конце вашей семейной жизни у нее и был роман с другим мужчиной, то только потому, что ваша любовь умерла. Жюстина это прекрасно знала, а вот ты понял это только после всего случившегося, поэтому и чувствуешь себя виноватым.

— Но Акинага...

— Забудь о нем. — Женщина по-прежнему пристально смотрела в его глаза. — Забудь обо всем и подумай хоть немного о себе.

— Я не могу забыть Микио Оками. Он был...

— Ты должен примириться со смертью Жюстины, прежде чем горевать о кайсё или еще о чем-то.

Маленькая ржанка села на могильную плиту Оками, посидела на ней долю секунды и, защебетав, вспорхнула. И Николас понял, что Коуи была права. Он не мог позволить Акинаге разрушить то, что было у него с Жюстиной, когда они были счастливы. Воспоминания об этом времени хранились теперь в его сердце, и Акинага не смел их касаться. Какие бы обстоятельства ни разлучили его с женой, он не мог проследить их по отдельности — все они были перепутаны между собой, одно вырастало из другого. И изменить уже ничего нельзя. Карма.

Коуи взяла его за руку.

— Я буду тосковать о Жюстине, — сказал Николас.

— Да, я прекрасно тебя понимаю.

Они вместе опустились на колени перед могилой Оками и вместе прочитали молитву за упокой. Потом встали.

— Коуи, ты волшебница, — с нежностью проговорил Николас.

Женщина прижалась к его плечу.

— Ты так долго был одинок, жил, замкнувшись в себе... — Она с глубоким удовлетворением почувствовала, как их души сливаются воедино.

* * *

Яркая выпуклая луна цвета хурмы, висевшая низко над горизонтом, выглянула сквозь тяжелые облака. Обнаженный и расслабленный Тецуо Акинага, раскинувшись, лежал на ковре и видел, как полная луна освещает вершину горы Фудзи, окрашивая ее снег в голубоватый цвет.

Наступила ночь праздника урожая. Для Акинага она была полна значения. Именно в такую ночь много лет назад он попал в жестокую уличную драку с кобуном соперничавшей семьи. Оба нанесли друг другу тяжелые ранения. Сползая в канаву на окровавленных руках, он топил своего полубесчувственного противника в крови, хлеставшей из раны на груди. Невыразимое наслаждение переполняло его, когда он видел судорожные движения кобуна, захлебывающегося и пытающегося вырваться. Он до сих пор ясно помнил запах крови и вонь человеческих испражнений.

За спиной Акинага услышал женский голос; нежным альтом Лонда исполняла какую-то незнакомую песню: «Глядя на одинокую луну в предрассветном небе, я понял себя до конца». Он почувствовал, как женщина подошла и встала сзади, но продолжал любоваться красно-оранжевой луной. Когда ее умелые и сильные руки скользнули по его телу, он сказал:

— Как чудесно, что ты со мной. В свое время у меня было множество врагов, но все они приказали долго жить.

Тецуо блаженно вздохнул под ласками ее рук, творивших чудеса с его телом и разумом.