Вторая любовь

— Это одно из тех редких мест, откуда с гор видно море. Внизу справа, бухта Восходов. Стоящая там на якоре яхта — ваша.

Они поехали дальше, и Курт показал им комплекс водолечебницы. Потом повез вдоль по берегу к электростанции, огромному зданию из железобетона, примостившемуся на краю уходящего в море утеса в тысячу футов высотой.

— С этой точки станция выглядит как средневековая крепость, — заметил Хант, перевешиваясь через перила и глядя вниз. — Или как передняя часть дамбы.

— Именно так и есть, — ответил Курт. — Это самое сердце острова. Позвольте, я покажу вам.

Он повел их к низкому строению без окон и нажал кнопки кодового замка, перекрывающего доступ внутрь. Экерман набрал 7476.

— Это значит 4 июля 1776 года, — пояснил Курт. — День подписания Декларации независимости.

Дороти-Энн и Хант прошли внутрь следом за ним и спустились вниз по двум пролетам стальной лестницы.

— Здесь, — объяснял их гид, набирая код электронного замка на полированной стальной двери, — располагается Центр энергетического контроля.

Дверь с шумным вздохом отъехала в сторону, и они вошли.

Хант зачарованно огляделся.

— Вау! — негромко выдохнул он. — Боже ты мой!

Перед ними высилась стеклянная стена, за ней расположились две газовые турбины высотой с трехэтажный дом. Три остальные стены занимали ряды кнопок, электронных схем и диаграмм, изображавших линии передач и трансформаторы. За всей этой электроникой присматривали четыре инженера в белых халатах, сидевшие за компьютерами.

Хант остановился у стеклянной стены и стал рассматривать блестящие турбины. Он слышал их гул, ощущал вибрацию, как будто билось сердце спящего Голиафа.

Уинслоу покачал головой:

— Мне остается только радоваться, что моя чековая книжка тут ни при чем.

Они вернулись к машине и поехали дальше, направляясь на север сквозь густую листву и все углубляющиеся тени.

На следующем перекрестке Курт повернул направо, и кольцевая дорога снова осталась позади.

Лес становился все гуще, ветви нагибались все ниже, и Ханту пришлось пригнуться между передними сиденьями. Он подумал, что ему стоило захватить с собой плавки. Полоска пляжа в обрамлении пальм выглядела просто сахарно-белой, а море звало к себе. Среди рифов оно казалось изумрудно-зеленым, а за ними становилось темно-синим.

— Сегодня пейзаж немного подернут дымкой, — сказал Курт, — но если всмотреться пристальнее, то можно увидеть южное побережье Пуэрто-Рико. Отсюда до фосфоресцирующей бухты двадцать две мили.

Теперь, когда Хант пытался разглядеть далекий берег, он и в самом деле смог различить силуэт синеватых гор на горизонте.

Курт сбавил скорость и остановил машину. Все вышли.

— Здесь расположится комплекс отдыха «только для взрослых». — Курт указал пальцем на предполагаемое место. — Прямо за ним — казино для игроков, предпочитающих большие ставки. Никакого доступа для широкой публики. Сугубо закрытое заведение. Здесь же разместятся пляжные домики и поле для гольфа.

Хант подошел к обрыву и заглянул вниз. У его ног лежала канава с бетонными стенками шириной в восемь футов. По обеим сторонам ее дна бежали водосточные желоба. Ему показалось, что глубина ее не меньше семи футов. Через равные промежутки вниз спускались лестницы, и размещались электрические лампы в металлических сетках.

— Дайте-ка я попробую угадать, — пошутил он. — Это ловушки для нежеланных гостей? Или подготовка окопов к войне?

Экерман подошел к нему.

— Это траншея для обслуживания, — пояснил он. — Мы позаимствовали принцип в Диснейленде.

— Траншея для обслуживания?

— Совершенно верно. Иногда приходится быстро что-нибудь заменить, следить за состоянием оборудования или просто мусор собрать. Короче, вся эта неприглядная, закулисная работа. И ее-то как раз гости и не увидят. Мы прорыли сорок миль таких траншей. Все они объединяются в единую взаимосвязанную систему.

Хант уставился на своего собеседника:

— Вы сказали сорок миль, или мне это послышалось?

— Вы верно расслышали.

Уинслоу еле слышно присвистнул. Потом, опять нагнувшись, он стал рассматривать траншею внимательнее. Теперь, когда Хант знал, что искать, он разглядел, что сотней футов дальше, эта траншея пересекается еще с одной.

— Это же настоящий лабиринт! Люди, работающие здесь, могут просто потеряться.

— Ничего подобного, — возразил Экерман. — Все, на самом деле, очень просто. Представьте себе Манхэттен выше Четырнадцатой улицы. Вы видите эту широкую желтую линию, прочерченную по самой середине?

— Да.

— Она показывает, что эта траншея идет по долготе. Как авеню из верхней части города к центру. А видите букву «Ж», достаточно часто встречающуюся на стене?

Хант кивнул.

— «Ж» — седьмая буква алфавита. Следовательно это седьмая «авеню». Их всего семь. Траншея «А» расположена ближе всего к западному берегу, «Г» пересекает остров приблизительно посередине, а «Ж», следовательно, проходит у самого восточного побережья.

— Вы правы, — согласился Уинслоу. — Все просто. Я полагаю, что поперечные траншеи пронумерованы, наподобие городских улиц?