Вторая мировая (июнь 2007)

СМИ, ток-шоу, бесчисленные сетевые гайд-парки - форумы и блоги - несколько лет с каким-то мучительным упоением перетирали дело Ульмана. Гуманитарный дискурс перебивался юридическим, мемуарным, криминологическим и этнологическим, общечеловеческое - прагматическим, проклятия - благословениями. Диапазон мнений - от «распять кровавого мясника» до «Ульмана в президенты». Договориться было невозможно в принципе, здесь куда ни кинь - всюду оксюморон: роковой конфликт де-юре и де-факто, статусное против очевидного. Контртеррористическая операция или война? Мирная территория или зона военных действий? Исполнение заведомо преступного распоряжения или беспрекословное выполнение приказа? Военный устав или секретные (заслушивались при закрытых дверях) инструкции спецназа? Стрелочники или инициаторы? По стране прошла «волна Ульмана», собравшая сотни тысяч подписей в его защиту. А перемена контекста - стремительная и пышная кадыровизация Чечни, массовая амнистия боевиков - придала делу болезненно-острый политический смысл, почти окончательно вытеснивший исходный смысл процесса.

Оправдать сейчас Ульмана значило бы опрокинуться в 1994 год, в мятежный чеченский анклав, с таким трудом усмиренный. Зыбкость этого мира при мафиозном кадыровском правлении очевидна, но даже самый худой мир лучше взрывов спящих домов. Посадить Ульмана значило плюнуть в армию, превратив ответственных офицеров в квачковых, - о какой ответственности может идти речь, если исполнение приказа делается уголовно наказуемым? Налево пойдешь - коня потеряешь, направо - голову. Власть застыла на месте, не двигаясь: Ульмана осудили, но не посадили, чтоб и овцы были целы, и волки сыты. В его таинственном исчезновении вряд ли стоит искать таинственность: захотели бы - нашли. Все это, безусловно, трусость власти и, безусловно, большая беда. Но много бед есть пострашнее.

Ю. Л.

Тяготы Без крыши

Молодая омская учительница подала в суд на администрацию города: несмотря на статус сироты, она десять лет не может добиться положенной ей по закону квартиры. Она не имеет совсем никакого жилья.

90 из 198 молодых специалистов, пришедших на работу в систему образования Омска, нуждаются в получении жилья: уроженцы районов области, выпускники иногородних вузов, молодые семьи. Но управление соцподдержки не признает молодых педагогов малоимущими, и в очередь на социальное жилье их просто не ставят.

«Малооплачиваемость» - родовой признак бюджетника. Бюджетная сфера во все времена держалась на «соцпакете»: ничтожность доходов восполнялась пусть небольшими, но очевидными благами - или хотя бы обещаниями оных. Позиция омской соцподдержки не просто немилосердна, она еще и нерациональна: пять лет готовить кадры в педагогическом университете и сделать все для того, чтобы они пополнили ряды рыночных торговцев? Поразительное расточительство.

Средняя зарплата учителя в Омске - 6200 рублей. По городской целевой программе для 36 работников системы образования построили индивидуальные дома в поселке Первокирпичном. Учителя оплатили лишь 30% стоимости жилья, остальную часть взял на себя городской бюджет. Это все конечно хорошо.Странно только,что в бюджете не нашлось средств на какое-либо жилье для учительницы.

Нацпроект и большая нужда

В 2007 году в адресной инвестиционной программе Карелии не заложено ни копейки на расселение аварийного жилфонда. Об этом заявили участники заседания бюджетного комитета законодательного собрания республики, на котором обсуждались результаты проверки расходования средств карельской казны, выделенных на реализацию нацпроекта «Доступное жилье». В правительстве Карелии планировали получить из Москвы около 1 млрд рублей, но деньги были распределены на другие нужды. Кроме того, карельский Минстрой не смог оформить необходимую финансовую заявку из-за того, что на федеральном уровне не было разработано соответствующее положение.

Что же приоритетно для карельских властей - спасение человеческих жизней или «повышение комфортабельности жилья»? Загадочные «другие нужды» (как будто в жилищной политике может быть что-то актуальнее, чем расселение аварийных домов), непостижимые бюрократические препятствия, таинственные «соответствующие положения». Какие нужны «положения федерального уровня» для того, чтобы переселить людей из домов, готовых обрушиться в любой момент?