Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Помимо того, что по позициям финнов было выпущено огромное количество снарядов и мин, сброшено авиабомб, укрепления преодолевались и следующим способом, о котором рассказывал М. Кирпонос, который в финляндской кампании был комдивом: «Взять 70-ю дивизию, которой я командую. Мы совершали ледовый поход, расчищали острова и выходили на материк. Перед нами был противник, занимающий острова, покрытые хвойным лесом. Этот плохо просматриваемый лес усеян большим количеством гранитных валунов, за которыми лежали белофинны и вели огонь, причём все эти естественные препятствия усилены железобетонными и деревоземляными сооружениями. Следовательно, противник укрыт, его трудно поражать огнём, а он нашу пехоту поражает автоматическим и миномётным огнём, так как мы ничем не укрыты, а наступали по льду с покровом снега до 50 см и больше, что в сильной степени затрудняло продвижение пехоты»⁴.

Не требуется большого ума, чтобы гнать людей на верную смерть батальонами и дивизиями. Тем более что заградотряды НКВД вполне доходчиво разъясняли солдатам, что приказы надо выполнять. Вопреки распространённому мнению, заград отряды в СССР были воссозданы ещё летом 1939 года, а не летом 1942-го.

Человеческий фактор

Солдаты РККА проявляли себя в этой войне двояко. Как в воспоминаниях финских солдат, так и в отчётах командования РККА отмечался как массовый героизм красноармейцев (особенно стойко они держались в окружении, шли в самоубийственные атаки), так и нежелание воевать, проявление оппозиционного отношения к советской власти.

Например: «За высказывания с осуждением войны, а также направленные против правительства и руководства Красной Армии, было привлечено к суду военного трибунала 843 военнослужащих»⁵.

Всего в ходе войны финнами было захвачено около пяти тысяч пленных, что, впрочем, для тех условий не так уж и много. (Потери убитыми и ранеными составляли более значительную цифру, в отличие от начального периода войны с Германией, когда количество военнопленных существенно превышало количество убитых.) Сдача в плен советских солдат подсказала идею создания русских батальонов, которые смогли бы воевать против сталинского режима, не только усиливая финскую армию, но и способствуя моральному разложению РККА. Были предложения о заброске десантников на советскую территорию для организации восстаний в тылу Красной Армии.

Также в ответ на организацию Советами марионеточного правительства О. Куусинена в высших кругах Финляндии рассматривался вопрос о создании правительства во главе с А. Керенским или Л. Троцким, альтернативного сталинскому правительству. Этот проект осуществлён не был. Вероятно, финны опасались, что Сталин при таком развитии событий может отдать приказ стереть с лица земли всю Финляндию, не считаясь уже с мнением мирового сообщества. Трудно судить, насколько перспективной была идея использования финнами оппозиционных настроений в Красной Армии, но каков был её боевой настрой, показывает, например, диалог Сталина с комиссаром А. Запорожцем:

«ЗАПОРОЖЕЦ. Много было самострелов, дезертирства.

СТАЛИН. Были дезертиры?

ЗАПОРОЖЕЦ. Много.

СТАЛИН. К себе в деревню уходили или в тылу сидели?

ЗАПОРОЖЕЦ. Было две категории. Одна – бежала в деревню, потом оттуда письма писала. Я считаю, что здесь местные органы плохо боролись, вторая – бежала не дальше обоза, землянок, до кухни. Таких несколько человек расстреляли. Сидят в землянке 3–5 человек, к обеду выходят на дорогу, видят – идёт кухня, возьмут обед и опять в землянку. Когда появился заградительный отряд НКВД, он нам очень помог навести порядок в тылу (sic! – АГ.), до этого с тылом было тяжёлое положение. Вот был такой случай в 143-м полку. В течение дня полк вёл бой, а к вечеру в этом полку оказалось 105 человек самострелов. В одном полку 105 самострелов.

СТАЛИН. В левую руку стреляют?

ЗАПОРОЖЕЦ. Стреляют или в левую руку или в палец, или в мякоть ноги, и ни один себя не изувечит.

СТАЛИН. Дураков нет. (Смех)»⁶.

Надо полагать, что на самом деле Сталину было не до смеха. Укомплектованный советский полк тогда – 3–4 тысячи человек, и в нём за день 105 «самострелов».

Вот одна из независимых оценок происходившего, данная непосредственным очевидцем событий (запись в дневнике, датированная 10 декабря 1939 года): «Мы, несомненно, пролили (и ещё прольём) уйму крови. Во имя чего? Посадить Народное правительство и ратифицировать заключённый с ним договор? Если только это, то это будет дорого окупленной роскошью… Сами финны, несомненно, повели против нас партизанскую войну, хотя газеты пишут, что “лесные разбойники” вербуются из кулаков. Да иначе и быть не может. Вековая ненависть к москалям, сгущённая агитацией правительства и страхом крестьянства перед колхозным чудовищем, пришествие которого ожидается вслед за нашими войсками, национальная упрямость – всё это потребует много лишних жертв на потребу гнусной затеи»⁷.