Вторая мировая как битва народов. Страны войны

Когда в 1950 году шли переговоры, Мао Цзэдун признал границы, которые уже были, в том числе и Монголию. Он воспринимал Сталина как своего учителя. Более того, коммунисты у власти были еще только несколько недель, еще шли бои с отступавшими армиями Гоминьдана, Китаю нужна была прежде всего военная помощь, да и вообще по всем отраслям промышленности. Сталин предоставлял ее не очень щедро, уже потом Хрущев принял решение, и советская помощь полилась рекой. Сталин был более прижимистым руководителем, но при этом Мао Цзэдун относился к нему с гораздо большим пиететом, потому что с начала 1920-х годов Сталин, собственно, был творцом политики Советского Союза в отношении Китая.

В конце 1935 года Мао делает важный шаг в своей карьере: он фактически бросает вызов тройке тогдашних лидеров – Чжоу Эньлаю, Бо Гу и коминтерновскому советнику Отто Брауну, которые решали, куда вести армию. Мао впервые заявляет о том, что китайцам гораздо лучше знать, как в китайских условиях вести войну против превосходящих сил Чан Кайши. И его стратегия сработала – это была стратегия ухода от лобовых столкновений, партизанские удары, обман, игра на противоречиях. Китай в то время представлял собой страну, где Чан Кайши на словах подчинялись очень многие местные генералы, а на деле могли оказывать помощь коммунистам.

Считается, что самые большие потери во Второй мировой войне понес Советский Союз, последняя официальная цифра – 27 миллионов человек. Что касается потерь, которые понес Китай, то разброс цифр начинается от 15 до 35 миллионов за период 1937–1945 годы. Но не все историки согласны, что вести отсчет надо с 1937 года.

Агрессия началась 18 сентября 1931 года, когда были подорваны железнодорожные пути и Квантунская армия сразу начала захват Маньчжурии. Территория Маньчжурии больше, чем Франция и Германия, вместе взятые. Эта огромная территория была превращена японцами в индустриальную промышленно-сырьевую базу для японской империи. Китайские войска не оказали сильного сопротивления. Маньчжурией командовал Чжан Сюэлян, у которого было прозвище «молодой маршал» – плейбой, которому эта огромная территория досталась от отца.

Если считать потери Китая с 1931 года, то цифры в действительности значительно больше. В Маньчжурии японцы оставили о себе очень нехорошую память. Достаточно упомянуть отряд 731, который на живых людях испытывал бактериологическое оружие. Поэтому общие потери действительно трудно подсчитать, ведь в основном они были не боевыми. Китайских солдат, погибших на фронтах, было примерно столько же, сколько японцев – около 3 миллионов человек. А потери среди гражданского населения исчисляются от 19 миллионов человек и выше. Официальная цифра составляет 21–22 миллиона человек за все 14 лет войны.

Страшные цифры гражданских потерь были связаны еще и с полной дезорганизацией в тылу у китайцев, потому что была паника, беспорядочное отступление, где люди часто гибли при переправах, и тому подобное. Кроме того, были голод, болезни и варварские бомбардировки японцев. Так, например, столица военного сражающегося Китая город Чунцин – сейчас это самая многочисленная провинция, население которой по численности больше, чем вся Россия, – постоянно подвергался так называемым изнуряющим бомбардировкам, даже сам Чан Кайши в один из моментов чуть не погиб в них.

Все это было следствием того, что к началу Второй мировой войны Китай представлял собой страну, еще только подходившую к процессу поиска какой-то эффективной системы государственного управления. Там соперничали разные социально-политические силы, одной из которых были коммунисты.

До сих пор между Китаем и Японией существует очень серьезное ожесточение. Люди до сих пор помнят о тех зверствах, и это вызывает огромное возмущение в Китае.

В Маньчжурии было создано практически полицейское государство, и еще до 1937 года, до начала войны, Маньчжурия стала крупнейшим в мире производителем наркотиков, которые умышленно поставлялись на территорию, подконтрольную Чан Кайши, вместе с фальшивой валютой. Все это делалось для деморализации и деградации населения. В этом смысле японцы в какой-то степени повторяли опиумные войны XIX века.

До сих пор правые историки в Японии отказываются от слов китайско-японская война. Они называют эти события «китайский инцидент» и говорят, что не было никакой войны, японцы таким образом защищались на территории Китая.

Чан Кайши понимал, что если он снова отступит, то как лидер потеряет в глазах всей нации последние остатки авторитета. Поэтому он принял роковое для себя, но, может быть, важное для Китая решение. Роковое, потому что в конце концов он потерял власть именно из-за того, что начал эту войну. И теперь даже в самом Китае историки начинают признавать, что Чан Кайши – не капитулянт, а национальный лидер, националист и патриот. Это трагическая фигура в истории Китая.