Вторая мировая: ошибки, промахи, потери

Уэйвелл должен был бы отказаться. Он был достаточно независим и авторитетен для того, чтобы сказать Черчиллю «нет». Неудача союзников во Франции, хорошая взбучка, полученная ими в Норвегии, показывали, что для таких операций жизненно важным является господство в воздухе, завоевать которое с теми разрозненными малочисленными эскадрильями Королевских ВВС, имевшихся в распоряжении Уэйвелла, не было никакой надежды. Однако Уэйвелл не сказал «нет». Оголив свою армию, он выделил четыре дивизии для отправки в Грецию. Похоже, никто не задался вопросом, как найти замену этим частям.

После того как немцы без особого труда завоевали Грецию, многие дневники и воспоминания были надлежащим образом подменены. По учебникам истории складывается впечатление, что Черчилль с криками и руганью подталкивал всех к войне в Греции, которой никто не хотел. Однако если внимательно изучить точки зрения, высказанные до принятия решения, сложится совершенно иная картина. Конечно, осторожных слов было предостаточно, однако трудно найти хотя бы несколько значительных политических и военных фигур, упорно выступавших против британского вмешательства в Греции. Один из друзей Уэйвелла, бывший в то время в его штабе, пишет:

«Впоследствии нашлось много умников, заявлявших, что отправка войск в Грецию явилась безумием; однако в действительности лишь один старший офицер штаба с самого начала последовательно и решительно выступал против этого, и только он может положа руку на сердце сказать: «Я же предупреждал…» И Уэйвелл, и Вильсон впоследствии признавались — черным по белому, — что в свете тогдашних сведений они снова поступили бы именно так, как поступили».

Офицером, последовательно выступавшим против отправки британских войск в Грецию, был Френсис де Гиньян, служивший в группе планирования Ближневосточного штаба Уэйвелла. В своих мемуарах он так пишет о кампании в Греции:

«Насколько я помню, никто не просил группу планирования предоставить прогноз по поводу осуществимости этого замысла. А у нас были весьма серьезные возражения. Начальник службы разведки бригадир Ширер подготовил доклад, в котором обращалось особое внимание на то, какие угрозы может таить в себе эта кампания с учетом имеющихся у Германии ресурсов, а также современных методов ведения войны. Я помню, как этот документ вернулся от главнокомандующего генерала Уэйвелла. Вверху его рукой было написано: «Война — это преодоление трудностей» — Вульф. Присоединяюсь. А.П.У». Разумеется, такой боевой дух заслуживал восхищения, но мы задавались вопросом — в той степени, насколько это позволено младшим офицерам, — верно ли принятое решение».

Помимо Уэйвелла, пожалуй, на всем Ближнем Востоке был всего один человек, обладавший достаточным влиянием, чтобы наложить вето на решение отправить людей и боевую технику в Грецию, и им был генерал Томас Блейми, командующий австралийскими частями. Этот грузный 57-летний весельчак не снимал фетровую шляпу и обладал репутацией дамского угодника. Он имел приказ своего правительства ни в коем случае не отдавать австралийские подразделения «целиком или по частям» под командование английских военачальников. Правительство Австралии было полно решимости не допустить того, чтобы их соотечественников бездумно приносили в жертву — так, как это было во время Первой мировой войны.