Вторая мировая: ошибки, промахи, потери

Англичане все больше и больше запутывались в хитросплетении слов, выдвигая контрпредложения, которые Сталин находил еще более противоречивыми и неудовлетворительными. В конце концов косные чиновники министерства иностранных дел осознали, что если они и дальше будут не называть Германию явно в тексте соглашения, дело закончится тем, что Великобритания даст гарантии всем против всех. Русские, видя, что англичане не торопятся, заподозрили, что они хотят затянуть переговоры до бесконечности. Сталин, у которого были шпионы в высших правительственных кругах практически всех европейских стран, пришел к убеждению, что Великобритания и Франция вступят в боевые действия только в том случае, если сами подвергнутся агрессии, и решил, что спасение для России может принести только договор с ее заклятым врагом — нацистской Германией.

До сих пор не угасли споры по поводу того, кто первый, Гитлер или Сталин, выдвинул предложение заключить договор о ненападении. До прихода Гитлера к власти Германия была крупнейшим импортером Советского Союза, в свою очередь поставляя ему почти половину экспорта. Доктрина Гитлера и его шумная злобная пропаганда буквально удушили взаимную торговлю. Программа перевооружения армии настолько истощила экономику Германии, что в январе 1939 года директор Рейхсбанка должен был испрашивать санкцию Гитлера на все расходы. Германская экономика развивалась по опасному экстенсивному пути, в то же время по причинам как экономическим, так и политическим Германии становилось все труднее и труднее получать иностранные кредиты.

С другой стороны, Советский Союз постоянно намекал на то, что его очень устроил бы возврат к тому объему товарооборота, что был у него с Германией до Гитлера. Таким образом, две великие державы толкала навстречу необходимость торговых связей. Некоторые источники, в том числе советские историки, настаивают на том, что идею Советско-Германского пакта о ненападении, подписанного в августе 1939 года, впервые выдвинул Гитлер. Они ссылаются на длинный разговор, состоявшийся у Гитлера с советским послом на приеме в Берлине в январе 1939 года.

Празднование Нового года было отложено на 12 января для того, чтобы оно смогло пройти в новом роскошном здании Рейхсканцелярии, построенном архитектором Альбертом Шпеером на Фоссштрассе. Дворец сверкал полированным мрамором, мозаиками и бронзой. Кабинет Гитлера, длиной 80 футов и с 60-футовым потолком, был спроектирован так, чтобы подавлять посетителей, которым предстояло пройти по вытянутому помещению к огромному мраморному столу фюрера. На праздничном приеме папский нунций, дуайен дипломатического корпуса, обратился к Гитлеру с речью, пожелав ему счастья и успехов в новом году. Как только краткая официальная церемония окончилась, Гитлер на глазах у всех присутствующих отвел в сторону советского посла и проговорил с ним больше тридцати минут. В свете торжественного дипломатического приема это было красноречивым свидетельством того, что Германия хочет изменить приоритеты своей внешней политики. На самом деле это было ответом на встречу советских и германских торговых экспертов, состоявшуюся в Берлине 22 декабря, и последующее одобрение Сталиным выделения кредита в 200 миллионов рейхсмарок.

Вряд ли стоит удивляться, что сообщения о надвигающемся русско-германском торговом соглашении появились и во Франции и в Великобритании. В «Ньюс кроникл» от 27 января появилась более подробная статья, в которой предполагалось, что Советско-Германский договор неизбежен. Эта статья была написана Верноном Бартлеттом, известным своими тесными связями с советскими официальными кругами, и русские газеты перепечатали ее без комментариев. Возможно, расчеты Гитлера на тот вклад в германскую экономику, который привнесут Австрия и Чехословакия, ослабили его стремление заключить договор со Сталиным, ибо только в Страстную Пятницу 7 апреля Иоахимм фон Риббентроп, министр иностранных дел Германии, поручил Петеру Кляйсту, эксперту из своего аппарата, установить контакт с советскими дипломатами, чтобы ускорить продвижение переговоров. Все специалисты сходятся во мнении, что у Риббентропа не было ни таланта, ни знаний, ни опыта; работа над Советско-Германским договором о ненападении стала вершиной его карьеры.

Через несколько дней Кляйст уже чаевничал с Георгием Астаховым, бородатым советским поверенным в делах в Берлине, имевшим право встречаться с иностранцами и оставаться с ними наедине. Через десять дней советский посол в Берлине посетил министерство иностранных дел. Он поинтересовался, можно ли рассчитывать на то, что контракты на поставки вооружения с концерном «Шкода» будут соблюдаться теперь, после оккупации Чехословакии германскими войсками. Посол признался, что в действительности советское правительство хочет проверить, действительно ли Германия собирается возобновить торговлю с Россией.