Вторая Мировая война

В июне немцы предприняли зондаж возможностей начать переговоры со Сталиным, но без малейшего успеха. Но в середине июля Москва сделала важный шаг навстречу Германии. Советский торговый представитель в Берлине Н. И. Бабарин сообщил 18 июля своему германскому контрпартнеру Шнурре, что СССР хотел бы расширить двусторонние экономические отношения. Русские довели до сведения Германии, что возможна конкретизация экономического соглашения, как и более широкая договоренность. После позитивного ответа Германии через четыре дня было объявлено о возобновлении в Берлине советско-германских торговых переговоров. Шнурре 26 июля пригласил поверенного в делах СССР Астахова и главу советской торговой миссии Варварина на обед. Вот что он говорил советским дипломатам: «Что может Британия предложить России? В лучшем случае участие в европейской войне и враждебность Германии. Что можем предложить мы? Нейтралитет и отстояние от возможного европейского конфликта и, если того пожелает Москва, германо-русское понимание взаимных интересов, что, как и в прошлые времена, будет служить на пользу обеим странам… У Германии и России нет противоречий по всей линии от Балтийского и Черного морей до Дальнего Востока. И в дополнение, несмотря на все различия в образе жизни, существует одно общее в идеологии Германии, Италии и Советского Союза: противостояние капиталистическим демократиям Запада».

Астахов заметил, что в восстановлении дружественных отношений заинтересованы оба государства. Немец не согласился. Если СССР подпишет соглашение с Англией, возможность достижения согласия исчезнет. Политика Германии, по мнению Шнурре, направлена против Англии, но не против СССР. Астахов дал обещание немедленно связаться с Москвой и задал вопрос: «Если состоится советско-германская встреча на высшем уровне, будет ли немецкая сторона придерживаться вышеизложенной точки зрения?» На это Шнурре ответил уверенно: «Непременно».

Вайцзеккер запрашивал Шуленбурга, не ощущается ли в Москве отзвук бесед, проводимых в Берлине? «Если у вас будет возможность беседовать с Молотовым, пожалуйста, прощупайте его на этот счет. Что же касается политического аспекта переговоров с русскими, то мы считаем, что выжидательный срок (намеченный Гитлером на 30 июня Гитлером) истек.

Теперь Гитлер хочет как можно скорее подписать соглашение; возобновление переговоров возложено на послов». У немцев были все основания спешить: 23 июля англичане и французы наконец согласились с предложением СССР начать штабные переговоры. По мнению германского посла в Париже фон Вельчека, они согласились на военные переговоры, только ощутив опасность обрыва политических переговоров.

Одной из причин нежелания западных стран вести военные переговоры было, как уже отмечалось, скептическое отношение Лондона и Парижа к Красной Армии. Еще 6 марта 1939 года военный атташе британского посольства полковник Файербрейс и военно-воздушный атташе Холэвелл прислали своему правительству оценку военных возможностей Красной Армии. Они указывали, что у этой армии значительные оборонительные возможности, но на нее нельзя серьезно полагаться в наступательных операциях. Гибель в политических чистках целого поколения офицеров чрезвычайно ослабила армию. Британские эксперты указывали, что противник может без особого труда вывести из строя те элементы армейской системы, без которых войска останавливаются. (Но оба офицера отмечали, что Красная Армия, убежденная, что предстоит война, упорно к ней готовится.) Переговоры военных миссий не дали ожидаемых результатов. Нет сомнения, что многое решил невысокий уровень представительства западных союзников. С советской стороны в переговорах участвовали нарком обороны, начальник Генерального штаба, командующие военно-воздушными и военно-морскими силами. Французскую же делегацию возглавлял генерал Думенк, бывший начальник штаба генерала Вейгана.

Англичане же выглядели просто одиозно. Еще месяц назад переговоры с поляками вел начальник генерального штаба генерал Айронсайд. А в Москву был послан адмирал Дракс, о котором германский посол Дирксен писал, что он «практически находится в списке подготовленных к отставке и никогда не был в составе военно-морского штаба». По мнению Дирксена, «задачей военной миссии будет определение боевых возможностей советских войск, а не заключение соглашения о военных операциях… Военные атташе разделяют скепсис британских военных кругов относительно предстоящих переговоров с советскими военными».

Дело даже не в том, что глава этой миссии адмирал Дракс не имел письменных полномочий на переговоры (на что жаловался Ворошилов).

Сейчас мы знаем содержание инструкций, данных ему при отплытии:

«Продвигаться в военных переговорах медленно, соразмеряя их с политическими переговорами». Не следует обмениваться конфиденциальной военной информацией до подписания политического соглашения. Дракс отверг предложение вылететь в Москву, он предпочел путешествовать на старинном пароходе, шедшем в Ленинград с черепашьей скоростью.