Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор

На фронте Монтгомери ширина Рейна равнялась 400–500 ярдам.[461] При подъеме воды ширина реки могла увеличиться до 700–1200 ярдов. Средняя скорость течения составляла около 3,5 узла.[462] При такой ширине реки вся операция была организована десантным методом.

23 марта в 8 час. вечера артиллерия открыла сильный огонь, продолжавшийся один час. Сразу после этого на штурм Везеля пошли диверсионно—десантные отряды. Затем через реку двинулись главные силы. Встречая слабое сопротивление, они создали на восточном берегу небольшие плацдармы. В то время как совершалась эта переправа, на восточный берег сбросили американскую 17–ю воздушно—десантную дивизию и 6–ю английскую воздушно—десантную дивизию. Одна была переброшена из района Парижа, а другая — из Восточной Англии. Обе дивизии высадились на восточном берегу в пределах действия поддерживающего огня своей артиллерии, стоявшей на западном берегу. Для переброски двух дивизий потребовалось 1572 самолета и 1326 планеров. Перелет прикрывали 2153 самолета тактической воздушной армий. Потери были незначительны.

Тем временем в центральном секторе оппенгеймский плацдарм был расширен до 9 миль в длину и 6 миль в глубину. 25 марта был взят Дармштадт, и на Майне у Ашаффенбурга были захвачены мосты. Во время этого наступления 1–я американская армия расширила свой плацдарм у Ремагена, а 26 марта немцы были отброшены с рубежа реки Зиг. Южнее американцы подошли к Лимбургу.

22 марта 3–я американская армия взяла Франкфурт и продвинулась к Касселю. Между тем 7–я американская армия 26 марта создала свой первый плацдарм у Вормса, а на следующий день соединилась южнее Дармштадта с частями 3–й армии. 28 марта 7–я армия форсировала Некар и на другой день заняла Мангейм. Через три дня 1–я французская армия перешла через Рейн в Филиппсбурге. Таким образом, с 23 марта по 1 апреля оборона на Рейне была прорвана по всей длине и, как говорит Эйзенхауэр, ценой фантастически малых потерь. В результате такого успеха союзников фон Рундштедт был в последний раз отстранен от командования. Командование над его битыми армиями принял Кессельринг, вызванный из Италии.

Через неделю после форсирования Рейна германские войска находились в состоянии полного развала. Всякая организация на Западном фронте рухнула. Однако бои все еще шли, так что число жертв политики безоговорочной капитуляции продолжало расти.

На севере ближайшей целью стало теперь окружение Рура с севера 21–й группой армий, а с юга — 12–й группой армий. Соединение обоих групп было намечено в районе Кассель, Падерборн неподалеку от места, где в 9 г. н. э. Вар потерял свои легионы. 6–я группа армий получила приказ прикрывать правый фланг 12–й группы.

Этот двойной охват, являвшийся одной из величайших операций типа Кан, успешно завершился 1 апреля. В этот день близ Липпштадта 9–я армия, двигавшаяся с севера, соединилась с 1–й армией, наступавшей с юга. В образовавшемся котле были заперты вся германская группа армий «В» и два корпуса группы армий «Н» вместе со своим командующим фельдмаршалом Моделем. В продолжение 12 дней Модель вел упорные бои в промышленных городах, но 13 апреля сопротивление немцев стало ослабевать, и 18 апреля Модель сдался вместе с 20 генералами и 325 тыс. солдат и офицеров.

Пока проводилось это огромное окружение, Эйзенхауэр принял решение об окончательном плане завершения войны. Что это был за план? Ответ на это является одним из самых странных в военной истории. Суть его мы передадим собственными словами Эйзенхауэра. В своем «Докладе» он пишет:

«Я был теперь уверен, что Берлин уже не представлял собою важный военный объект… Когда противник был близок к окончательному разгрому, военные факторы казались мне более важными, чем политические соображения, связанные с захватом столицы союзниками. Задача наших войск должна была состоять в разгроме германских армий, а не в распылении наших сил для занятия пустых и разрушенных городов»[[463]

Если в конце войны политические соображения менее важны, чем военные факторы, то позволительно спросить, когда же они бывают более важными? А если они никогда не бывают такими, то война, конечно, не может быть орудием политики.

В равной мере странны и доводы Эйзенхауэра в пользу принятия такой необыкновенной точки зрения. Их два. Один довод состоит в том, что русские находились тогда в 30 милях от Берлина и надо было избежать осложнений с ними, второй — что немцы могли сосредоточить на так называемом «национальном редуте» в горной области Южной Германии, Тироля и Западной Австрии 100 пехотных дивизий и до 30 танковых дивизий! Хотя одно время такая возможность и существовала, но ее больше уже не было, так как огромная союзная авиация не позволяла этого.