Глава одиннадцатая
Адмирал Дарлан и французский флот. Оран
После падения Франции у всех наших друзей и врагов возник вопрос: «Капитулирует ли также и Англия?» Поскольку публичные заявления имеют какое-то значение на фоне событий, я от имени правительства его величества неоднократно заявлял о нашей решимости продолжать борьбу в одиночестве.
После Дюнкерка, 4 июня, я употребил такое выражение:
Это было сказано не без умысла, и на следующий день французскому послу в Лондоне были даны инструкции запросить, что я имел в виду. Ему ответили:
«Именно то, что было сказано».
Я мог напомнить палате общин о замечании, сделанном мною во время выступления там 18 июня, на следующий день после капитуляции Бордо. Тогда я «указал на те важные практические причины, на которых мы основывали свою непреклонную решимость продолжать войну». Я имел возможность заверить парламент в том, что наши специалисты – советники из трех видов вооруженных сил – были убеждены, что имеются веские и основательные надежды на конечную победу. Я сказал им, что получил от премьер-министров всех четырех доминионов послания, в которых они одобряли наше решение продолжать борьбу и выражали готовность разделить нашу судьбу.