Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

28 мая 1937 года, после коронации короля Георга VI, Болдуин вышел в отставку. Его долгая государственная служба была должным образом вознаграждена пожалованием ему графского титула и ордена Подвязки. Он сложил с себя свою огромную власть, которую так тщательно накапливал и сохранял, но использовал как можно меньше. Он ушел с поста в ореоле народной благодарности и уважения. Не было никаких сомнений в том, кто станет его преемником. На посту министра финансов Невилл Чемберлен не только выполнял в последние пять лет основную работу в правительстве, но и был самым способным и энергичным министром, человеком высокоталантливым и принадлежавшим к семье, прославленной в истории. За год до этого, выступая в Бирмингеме, я охарактеризовал его словами Шекспира, как «вьючную лошадь в наших великих делах», и он принял эту характеристику как комплимент. Наши отношения, как общественные, так и личные, продолжали оставаться холодными, но в то же время ровными и корректными.

Я позволю себе сделать отступление, чтобы сравнить двух премьер-министров – Болдуина и Чемберлена, которых я знал очень давно и при которых я служил или намеревался служить. Стенли Болдуин был более рассудительным человеком, обладал более широким кругозором, но неспособен был охватить организационные детали работы. Он был очень далек от вопросов внешней политики и военных дел. Он мало знал Европу, а то, что он знал о ней, ему не нравилось. Болдуин отлично разбирался в вопросах партийной политики в Англии и олицетворял собой, в широком смысле слова, и ту силу, и те слабости, которые присущи нашему островному народу. Как лидер консервативной партии он пять раз вел борьбу на всеобщих выборах и трижды вышел победителем. У него была необычайная способность выжидать развития событий и сохранять невозмутимость перед лицом враждебной критики. Он обладал исключительной способностью заставлять время работать на себя и вовремя пользоваться подходящей возможностью. Мне казалось, что в нем были воскрешены черты сэра Роберта Уолпола, но, конечно, без того разложения, которое было характерным для XVIII столетия. Болдуин почти столь же долго, как Уолпол, был властелином на английской политической арене.

Невилл Чемберлен, с другой стороны, был подвижным человеком, в высшей степени упрямым и самоуверенным. В отличие от Болдуина, он считал себя способным понять все проблемы Европы и даже всего мира. Вместо смутной, но, тем не менее, глубокой интуиции, присущей Болдуину, нашим премьер-министром стал человек очень деловитый и целеустремленный, но только в той мере, в какой это отвечало политическому курсу, в который он верил сам. Как министр финансов, а теперь и как премьер-министр Чемберлен строжайшим образом ограничивал расходы на военные цели. На протяжении всего этого периода он выступал решительным противником всевозможных чрезвычайных мероприятий. У него было свое законченное мнение обо всех политических деятелях того времени в Англии и в других странах, и он считал, что может иметь дело с любым из них. Но больше всего он надеялся войти в историю как «великий миротворец». Во имя этого он всегда был готов оспаривать очевидные факты и идти на огромный риск для себя лично и страны. К несчастью, на него обрушились волны, силу которых он не мог измерить, и ураган, перед которым он не согнулся, однако устоять против которого не смог. В последние перед войной годы мне легче было бы работать с Болдуином, каким я его знал, чем с Чемберленом. Впрочем, ни один из них не пожелал бы работать со мной, пока не возникла в том крайняя необходимость.