Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4)

Судьбу Балкан не могли решить те войска, которые были в состоянии предоставить мы сами. Наши скромные надежды сводились к тому, чтобы побудить Балканские страны к объединенным действиям. Нам казалось, что если бы по мановению нашей руки Югославия, Греция и Турция стали действовать совместно, то Гитлер либо временно оставил бы Балканы в покое, либо настолько бы увяз в схватке с нашими объединенными силами, что на этом театре войны возник бы важный фронт. В тот момент мы не знали, что он уже был поглощен своими планами гигантского вторжения в Россию. Если бы это нам было известно, мы почувствовали бы больше уверенности в успехе нашей политики. Мы поняли бы, что Гитлер рисковал очутиться между двух стульев и легко мог нанести ущерб своему главному предприятию ради успеха предварительной операции на Балканах. Так оно и случилось, но в то время мы не могли этого знать. Некоторые могут считать, что наши расчеты были правильными; во всяком случае, они были более правильными, чем мы полагали в то время. Нашей целью было воодушевить и объединить Югославию, Грецию и Турцию. Наш долг состоял в том, чтобы по мере возможности помочь грекам. Для всего этого позиции наших четырех дивизий в дельте Нила были вполне подходящими.

4 марта адмирал Кэннингхэм недвусмысленно указал нам на тот большой риск, которому будут подвергаться наши войска и авиация при переброске их в Грецию по Средиземному морю. Для этой переброски понадобилось бы в течение двух месяцев беспрерывно отправлять туда конвои с солдатами, материалами и автомашинами. В особенности большую нагрузку должны были при этом нести эсминцы, а истребительная авиация и зенитная артиллерия в течение некоторого времени оставались бы слишком слабыми. Если бы немцы начали воздушное наступление с болгарских баз, нам пришлось бы ожидать больших потерь в составе этих конвоев как в море, так и в портах назначения.

Мы также не могли упускать из виду возможных операций против нас со стороны итальянского флота. С ним могли бы бороться наши линкоры, базирующиеся на залив Суда на Крите, но только за счет сокращения числа эсминцев, эскортирующих наши караваны, причем линия, по которой доставлялось снабжение в Киренаику, фактически осталась бы незащищенной. Все это в свою очередь создало бы более напряженное положение на Мальте.

Уязвимость Суэцкого канала для магнитных и акустических мин вызывала у нас большую тревогу как раз в тот момент, когда начинались эти крупные передвижения войск и конвоев. Адмирал заявил, что все планы наступления, включая и комбинированные операции против острова Родос, должны быть отложены. Он указывал, что его ресурсы будут напряжены до предела, но выражал уверенность в правильности избранного нами курса и считал, что нам следует пойти на риск. Для всех нас отсрочка операций против Родоса явилась большим разочарованием. Мы понимали, насколько велико значение этого острова. Родос, а также и Скарпанто с их превосходными аэродромами, находящимися так близко от Крита, являлись ключевыми позициями. В последующие годы мы не раз разрабатывали планы наступления на Родос, но нам так и не удалось согласовать их с общим ходом событий.

Сообщение Идена о результатах его переговоров с турками не было утешительным. Они не хуже нас понимали всю опасность своего положения, но, как и греки, были убеждены, что помощь, которую мы могли им предложить, была бы слишком недостаточна, чтобы оказать сколько-нибудь существенное влияние в настоящем сражении.

Иден — премьер-министру

28 февраля 1941 года

«Сегодня утром начальник имперского генерального штаба и я имели чрезвычайно откровенную и дружескую беседу с председателем совета, министром иностранных дел и маршалом Чакмаком...

Результат этих переговоров сводится к тому, что Турция во всяком случае обязуется вступить в войну в будущем. Если она подвергнется нападению, она, конечно, сделает это немедленно. Но если немцы дадут ей время перевооружиться, она воспользуется этим и вступит в войну в благоприятный для нашего общего дела момент, когда использование ее сил сможет дать реальные результаты».