Вторая Мировая война между Реальностями

5. Румынские, венгерские, итальянские части занимают растянутый позиционный фронт, причем их оборона слабо обеспечена в глубину и недостаточно насыщена противотанковыми и зенитными средствами. Личный состав «союзнических» контингентов значительно уступает по уровню боевой подготовки как вермахту, так и Красной Армии (относительно румын и итальянцев можно даже говорить о вполне сложившемся «комплексе неполноценности»);

6. Поэтому, хотя слабую связь между группами армий «А» и «Б» непосредственно использовать невозможно, отсутствие флангового обеспечения серьезно повлияет на боевую устойчивость 4-й румынской армии.

Положение немецких войск значительно (но не кардинально) улучшилось бы, если бы им удалось летом отбросить советские войска за Кавказский хребет, а к осени выйти к Волге на широком участке от Сталинграда до Астрахани и наметить наступление по западному берегу Каспийского моря. Вот где, на самом деле, была нужна 11-я армия Э. Манштейна! Но время для такого маневра ушло, и, по мнению, А. Василевского, немцы уже ничего не могли сделать со своими позиционными слабостями. Можно было готовить наступление, не торопясь.

– 2 -

Учитывая выгодную оперативную обстановку и слабость обороны сателлитов Германии, Ставка не стала привлекать к операции крупные резервы, расположенные в районе Москвы. Это сыграло положительную роль: внезапность, которая планировалось, была обеспечена полностью, а сил, уже переброшенных на юг, оказалось вполне достаточно [174]. Определенное значение в отвлечении внимания противника сыграла операция «Марс» – очередное наступление советских войск на традиционном Ржевском направлении. Трудно сказать, «Марс» ли тому виной или немецкие аналитики сделали свои выводы из распределения резервов Красной Армии, или сыграла свою роль слабость 2-й армии, беспокоящая нового начальника штаба ОКХК. Цейтцлера, но противник был убежден, что ожидаемое крупное русское наступление будет направлено в стык групп армий «Центр» и «Б».

На сей раз советское командование добилось полной неожиданности – на стратегическом, оперативном и тактическом уровнях.

Приказ о переходе в наступление был зачитан войскам Донского фронта в ночь на 19 ноября. Сталинградский фронт начинал активные действия на сутки позже, там войска узнали о предстоящих операциях лишь в ночь на 20-е.

– 3 -

Утром 19 ноября 1942 года выяснилось, что авиация не может подняться в воздух. Над донскими и волжскими степями стоял густой туман, к северу от Сталинграда был сильный снегопад. Советские источники называют погоду не-. благоприятной, в действительности она лишь способствовала внезапности атаки и полной дезорганизации румынкой обороны.

Артподготовка началась в 7.30. К 12 часам дня на фронте 5-й танковой армии продвижение в центре достигло 2-3 километров, на флангах атака затормозилась. Командарм генерал П. Романенко принял решение использовать танковые корпуса подвижной группы – 1-й и 26-й-для прорыва тактической зоны обороны противника. При иной погоде или с иным противником это привело бы к большим потерям в бронетехнике, загромождению дорог и резкому падению темпов операции. Но противотанковая оборона румынских войск не отвечала даже требованиям Первой мировой войны.

К концу дня 1-й танковый корпус продвинулся на 18 километров, и это уже был прорыв. 26-й корпус наткнулся на несколько очагов сопротивления, но румынская оборона начала терять цельность, разваливаться, и корпус легко обошел позиции еще сопротивляющихся частей 3-й румынской армии.

Вечером обе стороны ввели в бой резервы: П. Романенко бросил в прорыв 8-й кавалерийский корпус, а П. Думитреску – 1-ю румынскую танковую дивизию, которая на этом прекратила свое существование. Командир 26-го корпуса А. Родин поступил с этой дивизией просто: отрезал румынские танки от тылов, а эти тылы включил в свою танковую колонну.

Командующий наступающей правее 21-й армий И. Чистяков также использовал свои подвижные корпуса для прорыва обороны, причем добился большего успеха, чем П. Романенко, который наносил главный удар. К вечеру 4-й танковый корпус 21-й армии продвинулся на 35 километров к югу и вышел на оперативный простор.

На этот момент немецкое командование не осознавало всей опасности складывающейся ситуации. «Наверху», в Ставке фюрера, господствовало мнение, что 48-й танковый корпус Гейма должен контрударом остановить русских и отбросить их на исходные позиции. Но уже М. Вейхс, возглавляющий группу армий «Б», выражал по этому поводу сомнения, ссылаясь на «неясность обстановки» в полосе 3-й румынской армии. Еще ближе к линии фронта точно знали, что корпус Гейма состоял из двух танковых дивизий – 22-й, в которой насчитывалось 45 танков, и 1-й румынской, которой уже не было.

Как бы то ни было 48-й корпус попытался 20 ноября контратаковать, но был окружен, его остатки с трудом пробились на юго-запад [175].