Вторая мировая война на суше. Причины поражения сухопутных войск Германии

В середине апреля (16 апреля. — Ред.) начался давно ожидавшийся штурм невиданной доселе силы. После ураганной артиллерийской подготовки русские при поддержке авиации перешли в наступление в районе Кюстрина. Подразделения 9-й армии сражались превосходно, так что в первое время даже не допустили прорыва своих позиций, ликвидируя кризисные ситуации отдельными контратаками. Но постепенно сказалось подавляющее превосходство русских в людях и технике. В горниле боя одно за другим таяли и сгорали из последних сил сопротивлявшиеся наступающему противнику германские соединения. К исходу третьего дня сражения русские, понеся значительные потери, прорвали здесь германскую оборону.

Одновременно войска 1-го Украинского фронта в ходе тяжелых боев прорвали фронт 4-й танковой армии между Мускау и Губеном. Часть прорвавшихся соединений противника повернула на юг, а основные силы устремились на запад и северо-запад с совершенно ясной целью — ударить частью сил в тыл войскам 9-й армии, а остальные силы бросить в обход — в район западнее Берлина.

Для оказавшихся под угрозой охвата с обоих флангов еще оборонявшихся соединений 9-й армии оставалось возможным только одно решение — как можно скорее отвести силы с Одера, чтобы несколько западнее попытаться соединиться с 3-й танковой армией. Теперь проблема заключалась в том, чтобы отвести все свои силы как можно дальше на запад, не дав русским разгромить и пленить их здесь. Создать какой-либо новый фронт для защиты с востока после разгрома германской обороны на Одере было невозможно, а оборона одного Берлина была хотя и осуществимой, но бессмысленной. Совершенно по-иному на происходившее реагировал Гитлер, который не хотел понять или, по крайней мере, не хотел признать, что с потерей позиций на Одере, а также в связи с обстановкой на Западе утрачены последние шансы защитить Германию с востока.

Поэтому по приказу Гитлера 9-я армия должна была оставаться на Одере и вместе с 4-й танковой армией закрыть брешь в линии фронта, образовавшуюся в результате прорыва между Мускау и Губеном. В приказе фюреpa совершенно не учитывался тот факт, что обе армии уже полностью израсходовали имевшиеся в их распоряжении силы в боях за удержание переднего края обороны и для прикрытия своих с каждым днем все более обнажавшихся флангов. Ни одна из армий даже не пыталась приступить к выполнению этого идущего вразрез с реальностью приказа.

Поскольку Гитлер снова отклонил повторное предложение об отводе войск 9-й армии с Одера, в конце апреля кольцо вокруг нее, под натиском наступавших с севера и с юга войск противника, замкнулось. Нечто подобное произошло и с 3-й танковой армией, на фронте которой противник вначале не наступал, но ей пришлось прикрывать свой южный фланг от русских, все новые силы которых наступали из района Кюстрина. Когда же ее открытый южный фланг, обеспечивавшийся лишь слабыми отрядами фольксштурма и разного рода сводными подразделениями, достиг глубины 90 километров, во фронтальное наступление перешел 2-й Белорусский фронт, которому, однако, вначале не удалось прорвать оборону ожесточенно сражавшихся германских войск.

Тем временем в районе между Эберсвальде и Ораниенбургом началось создание флангового прикрытия 3-й танковой армии под командованием обергруппенфюрера СС Штейнера, что явилось основой для принятия Гитлером нового решения. Ставшие армией войска Штейнера, которые, независимо от названия, могли выполнять лишь ограниченные задачи обороны, усиленные остатками двух дивизий, оборонявшихся к востоку от Эберсвальде, а также несколькими тысячами солдат из рядов люфтваффе, не имевшими ничего, кроме личного оружия и желания сражаться, должны были ударить в южном направлении, чтобы закрыть брешь в линии фронта на Одере в районе Кюстрина. Аналогичный приказ получили войска 4-й танковой и 9-й армий. Учитывая имевшиеся силы, это решение было невыполнимым. Как это часто бывало в последние годы, Гитлер совершенно утратил способность правильно оценивать возможности имевшихся сил. Его бесспорное оперативное чутье девальвировалось полным отсутствием военного образования, и фюрер никак не мог понять, что удачный оперативный замысел только тогда становится выполнимым, когда возможности для развертывания сил и снабжения войск, время, географические и метеорологические условия создают основу для его осуществления. Гитлера невозможно было убедить в том, что приказы и фанатизм не могут заменить этой основы. Высокое качество германской военной машины в первые годы войны позволяло Гитлеру идти наперекор профессионально обоснованным предложениям своих военных советников и добиваться успехов. Но эта военная машина, когда-то поражавшая своими возможностями даже военных специалистов, теперь была сильно изношена и не могла не реагировать на ошибки и чрезмерные требования в ее использовании.