Вторая мировая война (Том 5-6)

Сталин ответил в самом наилучшем настроении, и у меня создалось впечатление, что он счел формулу "главы государств" вполне подходящей для встреч нашей "тройки". У меня нет записи того, что именно он сказал. Вместе с переводчиками нас было не более десяти человек, и по исполнении формальностей мы беседовали по двое и по трое. Я упомянул, что после поражения Гитлера в Соединенном Королевстве будут проведены всеобщие выборы. Сталин высказал мнение, что моя позиция прочна, "поскольку люди поймут, что им необходим руководитель, а кто может быть лучшим руководителем, чем тот, кто одержал победу?" Я объяснил, что в Англии две партии и что я принадлежу лишь к одной из них. "Когда одна партия -- это гораздо лучше", -- сказал Сталин с глубокой убежденностью. Затем я поблагодарил его за гостеприимство, оказанное им английской парламентской делегации, посетившей недавно Россию. Сталин ответил, что проявить гостеприимство было его долгом и что ему нравятся молодые воины вроде лорда Ловата. В последние годы у него появился новый интерес в жизни -- интерес к военным делам; фактически этот интерес стал у него почти единственным.

После этого президент заговорил об английской конституции. Он сказал, что я всегда твержу о том, что конституция позволяет и чего не позволяет, но что фактически нет никакой конституции, однако неписаная конституция лучше писаной. Она подобна Атлантической хартии: документа не существует, однако весь мир знает о нем. В своих бумагах он нашел единственный экземпляр, на котором стояли его и моя подписи, однако, как это ни странно, обе подписи были сделаны его собственным почерком. Я ответил, что Атлантическая хартия -- это не закон, а путеводная звезда.

Далее в разговоре Сталин упомянул о "непомерной дисциплине в кайзеровской Германии" и рассказал случай, который произошел с ним, когда он, будучи молодым человеком, находился в Лейпциге. Он приехал вместе с 200 немецкими коммунистами на международную конференцию. Поезд прибыл на станцию точно по расписанию, однако не было контролера, который должен был отобрать у пассажиров билеты. Поэтому все немецкие коммунисты послушно прождали два часа, прежде чем сошли с платформы. Из-за этого они не попали на заседание, ради которого приехали издалека.

В таких непринужденных разговорах вечер прошел приятно. Когда маршал собрался уходить, многие представители английской делегации собрались в вестибюле дворца, и я воскликнул: "Трижды "ура" маршалу Сталину!" Троекратное приветствие прозвучало тепло.

* * *

Во время нашего пребывания в Ялте был другой случай, когда не все прошло так гладко. Рузвельт, который давал завтрак, сказал, что он и я в секретных телеграммах всегда называем Сталина "Дядя Джо". Я предложил, чтобы он сказал Сталину об этом в конфиденциальном разговоре, но он пошутил на этот счет при всех. Создалось напряженное положение. Сталин обиделся. "Когда я могу оставить этот стол?" -- спросил он возмущенно. Бирнс спас положение удачным замечанием. "В конце концов, -- сказал он, -- ведь вы употребляете выражение "Дядя Сэм", так почему же "Дядя Джо" звучит так уж обидно?" После этого маршал успокоился, и Молотов позднее уверял меня, что он понял шутку. Он уже знал, что за границей многие называют его "Дядя Джо", и понял, что прозвище было дано ему дружески, в знак симпатии.

* * *

Следующий день, воскресенье 11 февраля, был последним днем нашего пребывания в Крыму. Президент торопился на родину и хотел по дороге заехать в Египет, чтобы обсудить дела Среднего Востока с властелинами этих стран. Сталин и я позавтракали с ним в бывшей бильярдной царя в Ливадийском дворце. За завтраком мы подписали заключительные документы и официальные коммюнике. Теперь все зависело от духа, в котором они будут проводиться в жизнь.

* * *

В тот же день Сара 1 и я выехали в Севастополь.

Мне захотелось посмотреть поле битвы у Балаклавы 2. Днем 13 февраля я побывал там вместе с начальниками штабов и русским адмиралом, командующим Черноморским флотом. Оглядывая местность, можно было представить себе ситуацию, с которой столкнулся лорд Реглан около 90 лет назад. Мы посетили его могилу утром и были очень поражены заботливостью и вниманием, с которыми за ней ухаживали русские.

1 Дочь Черчилля. -- Прим. ред.

2 Речь идет о Крымской войне 1853--1856 гг. -- Прим. ред.

Утром 14 февраля мы выехали автомобилем в Саки, где нас ожидал наш самолет. На аэродроме был выстроен величественный почетный караул из войск НКВД. Я произвел им смотр в своей обычной манере, заглядывая каждому солдату в глаза. Мы долетели до Афин без всяких приключений. 15 февраля мы вылетели на моем самолете в Египет. В Александрии я сел на английский военный корабль "Орора". Я не принимал участия в переговорах президента с теми властелинами стран Среднего Востока, которые были приглашены для встречи с ним -- королем Фаруком, Хайле Селассие и Ибн-Саудом. После отъезда наших американских друзей я договорился о встрече с Ибн-Саудом.