Вторая мировая война (Том 5-6)

Дела в тот день шли хорошо. Четыре наступающих дивизии благополучно переправились на противоположный берег и укрепились на плацдармах глубиной пять тысяч ярдов. Самые тяжелые бои шли в Везеле и Реесе. Удар, нанесенный союзническими военно-воздушными силами, уступал по силе лишь удару, нанесенному в день высадки в Нормандии. В нем участвовала не только стратегическая авиация, базировавшаяся в Англии, но и тяжелые бомбардировщики из Италии, которые проникали в глубь Германии.

В 8 часов вечера мы отправились в автобус, служивший командным пунктом, и я получил прекрасную возможность понаблюдать, как Монтгомери руководит военными действиями столь гигантских масштабов. В течение почти двух часов к Монтгомери непрерывно являлись молодые офицеры в чине примерно майора. Все они возвращались с разных участков фронта. Они действовали в качестве непосредственных личных представителей главнокомандующего, могли бывать всюду, видеть все и задавать любой интересующий их вопрос любому командиру, будь то в штабе дивизии или на передовых позициях. По мере того как они по очереди докладывали и отвечали на подробные расспросы своего начальника, раскрывался весь ход боев за этот день. Эта система мне понравилась, она действительно была единственным способом, при помощи которого современный главнокомандующий мог наблюдать за ходом событий и знать обо всем, что происходило на всех участках фронта.

* * *

На следующий день, 25 марта, мы отправились к Эйзенхауэру.

Мы встретились с Эйзенхауэром до полудня. Присутствовало несколько американских генералов. После обмена приветствиями был дан небольшой завтрак, во время которого Эйзенхауэр сказал, что на этом берегу Рейна, примерно в 10 милях от нашего местонахождения, имеется дом, который американцы обложили мешками с песком. Оттуда прекрасно видно реку и противоположный берег. Он предложил проехать туда и сам проводил нас. Рейн -- в том месте шириной примерно 400 ярдов -- протекал у наших ног. Верховному главнокомандующему пришлось покинуть нас, так как у него были другие дела; мы с Монтгомери тоже хотели уже уйти, когда я увидел маленький катер, который подходил к берегу недалеко от нас. Я сказал Монтгомери: "Почему бы нам не переправиться через реку и не посмотреть, что делается на том берегу?" К моему удивлению, он ответил: "А почему бы нет?" После того как он выяснил ряд вопросов, мы начали переправляться через реку вместе с тремя или четырьмя американскими офицерами и шестью вооруженными солдатами. При сиянии солнца мы совершенно спокойно высадились на немецком берегу и беспрепятственно побродили по нему примерно полчаса.

* * *

В последующие дни мы продолжали продвигаться к востоку от Рейна, и 28 марта американская 9-я армия уже подходила к Дуйсбургу и вступила в Гладбах.

К концу месяца мы уже обладали плацдармом к востоку от Рейна, с которого можно было предпринять крупные операции в глубь Северной Германии.

* * *

За это время американские армии на юге, хотя и не встречавшие столь сильного сопротивления, добились блестящих успехов. Два плацдарма, захваченные благодаря проявленной ими отваге, с каждым днем все больше укреплялись и расширялись; к югу от Кобленца и у Вормса было осуществлено еще несколько переправ. 25 марта американская 3-я армия вступила в Дармштадт, а 29-го -- во Франкфурт. В тот же день американская 7-я армия заняла Мангейм, а американская 1-я армия, наступавшая от Ремагена, была уже в Гис-сене и двигалась дальше на север. 2 апреля французы тоже переправились через Рейн справа от американской 7-й армии, наступавшей на восток от Гейдельберга. Кассель был взят. Левый фланг американской 1-й армии соединился с американской 9-й армией восточнее Хамма. Рур и 325 тысяч его защитников были окружены. Западный фронт Германии рухнул.

Глава шестая Спор о Польше

С каждой неделей, проходившей после Ялты, становилось все более ясным, что Советское правительство ничего не предпринимает для выполнения достигнутых между нами соглашений о расширении польского правительства, в состав которого вошли бы представители всех польских партий и обеих сторон. Молотов упорно отказывался высказать свое мнение относительно тех поляков, о которых мы говорили, и ни одному из них не было разрешено присутствовать даже на предварительном совещании за круглым столом.