Вторая невеста

— Трудно сказать… Я помню, как мы спорили, то есть не я, конечно, у меня права голоса еще не было, на медсоветах… Но, если вы хотите знать мое личное мнение… Я считаю, уверен, что мальчик молчал осознанно, это был не реактивный невроз, а вполне осознанное контролируемое молчание. Он не хотел, чтобы его спрашивали о том, что произошло. Не хотел рассказывать. Он отгородился от вопросов, любопытства, хотел забыть… И знаете, если он впоследствии поменял окружающую среду, то я вполне допускаю, что сейчас он ничего не помнит. Вы не представляете себе, какой мощности защитные механизмы включаются в минуты опасности! Инстинкт самосохранения, психические реакции, вроде амнезии, краткосрочной или продолжительной. Наш организм таким образом защищается от потрясения. Тем более слабый и хрупкий организм ребенка. — Он помолчал. — А можно спросить, почему, собственно, Максим вас интересует? Что-нибудь случилось?

— Доктор, а не мог ли этот случай повлиять… — Федор замялся. — Не мог ли этот случай определить дальнейшие склонности ребенка?

— То есть не мог ли он убить еще кого-то впоследствии? Так?

— Да.

Доктор задумался. Потом сказал осторожно:

— Поручиться не могу… разговорить его нам не удалось, многое о его характере, пристрастиях, любимых игрушках мы знали со слов сестры, а это, согласитесь, не то же самое. Я помню, что он любил рисовать — сестра все время приносила ему альбомы, карандаши и краски. Трудно сказать, вот если бы я его увидел… Приведите его!

— Пока это невозможно.

— А что случилось? — повторил доктор.

— Как долго он у вас лечился? — спросил капитан, проигнорировав его вопрос.

— Несколько лет. То есть сначала он пробыл у нас около полугода, а потом еще пару лет его приводили на диспансеризацию. Он уже стал разговаривать, но, как вы понимаете, мы ни о чем его не спрашивали, чтобы не травмировать.

По лицу капитана Астахова было видно, что лично он бы спросил.

Звуки «Оранжевого неба» перебили доктора Захарченко — подал голос его мобильный.

— Извините, — пробормотал он, улыбаясь до ушей. — Сын! — И, полуотвернувшись, заговорил, понизив голос: — Сыночек, я занят! Я перезвоню! Что? Уже родились? Сколько? Пять? Целых пять? Поздравляю! А как… что? Монетка, Алена, Репка, Джоник и Рембо! Молодец! Все рыженькие, а один беленький? Джоник беленький? Ну, молодец! Я перезвоню, сыночек, я сейчас занят, у меня дяди из полиции, да, да! Потом расскажу! Все, целую!

Он отложил мобильный телефон, все еще растроганно улыбаясь, достал носовой платок, вытер лоб:

— Жарко здесь, а кондиционер купить не можем! Это сын Ростик, Ростислав, поздний ребенок, что называется… Уже и не ожидали. Сообщил, что Сэнди родила пятерых! Сэнди — хомячиха, он думал, будет трое, и уже придумал имена! Как он различает, где мальчик, а где девочка, — ума не приложу.

«Гинекологом будет!» — ядовитое замечание вертелось на языке капитана, но он промолчал.

— А что вы с ними собираетесь делать? — спросил Федор с любопытством.

— Ну, не знаю… это у нас впервые, сынишка раздаст в детском садике, может, я сюда принесу, в детское отделение. Тут у нас есть рыбки, канарейка и два попугайчика, а теперь будут еще и хомячки. Хотите одного?

— У меня есть кот! — вырвалось у Федора.

Капитан хмыкнул.

— Кот — это серьезно, — сказал доктор Захарченко. — Ростик хочет собачку, но пока мы остановились на хомячках. Думаю, придется и собаку взять… со временем. Он хочет золотистого ретривера, у знакомых есть. Вы не поверите, какое это разумное создание! Для меня всегда было загадкой — почему они так нам преданы? Я недавно видел фильм, американский детектив, там был эпизод про садиста, который тушил сигареты о собаку, а она выла от боли и лизала ему руки… он ее привязал в гараже. Почему не сработал защитный механизм, инстинкт самосохранения? Почему она не бросилась на хозяина? В чем причина? В забитости со щенячьего возраста, покорности, верности хозяину? Не знаю. А человек… Я бы мог вам тут навешать научных терминов, да вот беда — все это далеко от истины, взгляды известных психиатров часто диаметрально противоположны…

— Стокгольмский синдром? — спросил Федор.

Доктор Захарченко развел руками.

— А собаки сходят с ума? — спросил вдруг капитан.

— У них тоже бывают неврозы, я думаю. Психика любого существа с зачатками интеллекта может дать сбой в определенных условиях. Чем существо примитивнее, тем оно неуязвимее. Странно, правда? Человеческий мозг — совершенство, а выжить легче какой-нибудь амебе! Мы так мало знаем, и я не уверен, что когда-нибудь узнаем… все. Многие известные ученые под конец жизни пришли к Богу. Есть вещи, которые иначе как существованием Бога нельзя объяснить.

— Вы верующий? — спросил Федор.