Вторая невеста

— Мне надо пойти в один ресторан… забыла, как называется. Идрия сказала, что вы подойдете.

— Идрия? Я думал, что ей не понравился.

— Вы ей не понравились, но остальные понравились еще меньше. Виталий Щанский, ваш миллионер Речицкий… и другие. Она его ударила, Виталия. Он, кажется, обнял ее… вполне невинно, при всех, а она влепила ему от души. Идрия не выносит мужчин, я вам рассказывала. Мне было очень неудобно, поверьте.

— Идрия ударила Виталю Щанского? — рассмеялся Федор. — Буду теперь держать руки в карманах. А он что?

— По-моему, он обрадовался. Ходил за ней следом, даже посуду вымыл, кажется.

Федор не мог понять, шутит Майя или говорит правду. Она ставила его в тупик своей непосредственностью, в ее словах не было ни намека на кокетство или желание потрафить собеседнику и вызвать его смех, утрируя события и подчеркивая их смешную сторону.

— У вас, я смотрю, весело. — Невольно в голосе его проскользнуло что-то похожее на обиду. Он не смог бы объяснить себе, почему его так задело упоминание о Виталике и Речицком, возможно, из-за честно заработанной ими репутации отпетых бабников.

Майя, чуткая, поняла и воскликнула:

— Что вы, Федор! Я их не приглашала! Я веду очень замкнутую жизнь, я даже из дома не выхожу, у меня есть все, что мне нужно. Они сами! Честное слово! Я уже отвыкла, там это не принято, а здесь… даже без звонка! — От ее безмятежности не осталось и следа, она почти кричала.

— Это от широты натуры, — сказал Федор примирительно.

— Это вы мне как философ говорите?

Капитан Астахов тоже спрашивал — это ты мне как философ?

— Скорее, как абориген.

— Прекрасно! Мне сегодня нужен абориген-эскорт!

— Когда заехать за вами?

— Не стоит, я возьму такси. У них нет парковки. Мы встречаемся на площади около театра в восемь. Можно без галстука, там просто. До встречи, Федор! Чао!

…Майя уже ожидала его у театральных колонн. В черном, по своему обыкновению. С открытыми плечами и спиной. С полоской омеги на шее.

— Федор! — Она радостно бросилась к нему. — Я думала, вы не придете!

— Добрый вечер, Майя! — Он взглянул на часы.

— Нет, нет, вы не опоздали! Знаете, я отвыкла от… — Она замялась. — Я страшно волнуюсь, боюсь опоздать… как ненормальная! И еще боюсь потеряться. Я сказала вам — около театра, — а потом подумала: а вдруг вы подойдете с другой стороны, уже хотела бежать туда.

Майя говорила бессвязно, на скулах ее выступили красные пятна — она удивительно похорошела. Что-то взволновало ее — Федор был далек от мысли приписывать это собственной особе, но тем не менее. Она вдруг приподнялась на цыпочки, прильнула к нему и поцеловала в щеку. Федор почувствовал, как она дрожит. Озадаченный, он сжал в руке ее холодную ладонь.

— Мы идем в «Белую сову»!

— В «Белую сову»? — В голосе его прозвучало удивление.

— Я знаю! Это балаган! Но сегодня у них концерт, поет Стелла.

— Не слышал, — сказал Федор. — Я вообще далек… — Он все еще держал ее руку. — Я не знал, что у них бывают концерты.

— Да! Стелла поет только в этом шалмане, к сожалению. С такими данными… — Майя замолчала, голос изменил ей.

Они вошли в полутемный зал клуба. Официант, кивнув приветливо Федору и окинув быстрым взглядом его спутницу, проводил их к столику справа от подиума.

— Воды, — сказала Майя. — Без газа, любой минеральной.

— Как всегда? — спросил официант, переводя взгляд на Федора. Тот кивнул.

— Вас здесь знают?

— Я был знаком с одним завсегдатаем «Белой совы», пришлось здесь бывать, — ответил Федор скромно.

— Виталий Щанский сказал, что вы сыщик! — Она уставилась на него неподвижным взглядом светлых глаз.

«Арктический лед! — вспомнил Федор. — Цвет арктического льда… что-то было такое. Сейчас… — Он сосредоточенно копался в памяти, как будто это так важно. — Собака-лайка с глазами цвета арктического льда! Ну да! На сайте кинологов…» — Он натолкнулся на откровенно любопытный взгляд Майи и смутился.

— Ну что вы, какой я сыщик!

— Виталий сказал, что вы работали в… ментовке.

Федор улыбнулся — сленговое словцо в ее устах прозвучало забавно.

— Работал.

— А почему бросили?

Полина спросила его о том же.

— Даже не знаю, исчерпался, наверное. А философия привлекала меня всегда.

— Он еще сказал, что вы по старой памяти помогаете бывшим коллегам. Он утверждает, будто вы спасли его, это правда? — Она со странным напряжением вглядывалась в его лицо.

— Вам нужна помощь?

— Нет! Федор, я рада, что мы познакомились! Вы… рыцарь, вам можно довериться. Вам нужно было родиться во время Средневековья, когда еще существовали понятия о чести, а воины являлись учеными и философами. — Она накрыла его руку ладонью, и снова он подивился тому, что ее рука ледяная.

Странное, однако, заявление… Он кивнул, раздумывая над ее словами. Довериться? В чем?

Официант принес заказ — бокал с водой для Майи, коньяк, лимон и орешки для Федора. Это избавило его от необходимости отвечать.

В зале меж тем приглушили свет. Два мощных софита с боков освещали сцену. Бойкий конферансье выбежал на ее середину, поднял руки, призывая к тишине, и объявил:

— Стелла!