Вторая Отечественная

Тряска в машине (а может, и накатившая усталость, и излишне сильное волнение) не могли не сказаться — и первым выстрелом я позорно промазал. Секундой спустя ударил вразнобой жидкий залп из еще двух выстрелов — и с тем же результатом… Аж зарычав от гнева, я резко передернул рукоять затвора, дослав новый патрон — и спустя секунду угодил им точно в цель, свалив наземь первого скакуна вместе с наездником!

— Ну ка, Богдан, дай попробовать!

Елизар, которому как оказалось, и вовсе исполнилось только пятнадцать лет (на вид он кажется постарше), решительно забрал винтарь у более субстильного Богдана. Последний неожиданно легко отдал трофейный маннлихер; крепкий паренек засопел, устраиваясь на земле поудобнее и покрепче прижимая приклад к плечу…

Все это я отметил краем глаза, на мгновение оторвавшись от цели. Вновь поймав на мушку скакуна очередного всадника, я мягко потянул за спуск — а следом, практически сразу грохнул выстрел Елизара. И каково же было мое удивление, когда на моих глазах наземь рухнули сразу два гусара!

Оставшиеся всадники, однако, в полной мере осознали опасность, исходящую от безумцев, рискнувших гонять по бездорожью на «паркетном» мерседесе — и вступивших в бой вчетвером против десяти. Два австрийца спешились — и, поспешив к телам сваленных нами лошадей, сноровисто залегли за ними, словно за укрытием. Одного раненого скакуна, опасно дергающего копытами, при этом безжалостно добили… Кроме того, примеру камрадов последовал и один из «спешенных» нами гусар — единственный оставшийся в строю после падения.

Так вот, эта троица стрелков тут же открыла по нам ответный огонь — в то время как остальные конники, разбившись на две группы (в одной три всадника, во второй всего два), перешли на галоп, обтекая замерший в поле мерседес с обеих сторон…

Н-да, главной цели мы добились, сумев переключить внимание врага со спешащих к лесу селян на себя — вот только теперь неплохо бы еще и уцелеть… Автомобиль, из-за которого мы ведем стрельбу, вкупе с дымом (или густым паром?) валящим из-под капота, неплохо нас маскируют — и пока мы лежим на земле, попасть в нас противнику будет очень непросто. Но вот отступить обратно в деревню — отступить точно не получится. По крайней мере, пока по полю мчатся австрийские (а то и знаменитые венгерские) гусары, уже успевшие картинно выхватить сверкнувшие на солнце сабли из ножен — и теперь держащие клинки над головами.

Зарубят…

— Елизар, отлично стреляешь! Александр, а тебе бы вот с молодежи пример взять… Вот что, братцы — вы оставайтесь на месте, и постарайтесь ссадить двойку всадников, что обтекают нас справа. А я уж как-нибудь попробую тормознуть остальных…

С этими словами я пополз налево, к передним колесам машины. Увы, пар из движка (все-таки пар, ибо гарью особо-то не пахнет) не только австрийцам мешает вести огонь, но и мне сбивает прицел. Сделав два выстрела — и ни разу не попав — я отложил винтарь в сторону и снял с пояса одну из двух захваченных с собой «тяжелых» гранат. Еще две остались у Александра и одна — у Елизара… Торопливо сорвав с фитиля защитный колпачок, я достал из кармана заранее припасенную терку-воспламенитель, после чего принялся терпеливо ждать, вслушиваясь в частое, взволнованное дыхание товарищей, и считая чересчур поспешные, торопливые выстрелы…

— Вот стервец!

Прежде, чем я бы вмешался и дал свой совет, очередным выстрелом Елизар снял одного из всадников, заставив меня восхищенно ругнуться! Я ставил задачу бить по лошадям, рассчитывая, что, во-первых, это лучшая, более удобная мишень. А во-вторых, попадание в скакуна в движении практически гарантированно приводит и к травме наездника. Но наглец ослушался приказа, рассчитывая снять метким выстрелом кого из гусар — и действительно сумел это сделать!

Молодой парень действительно сумел меня удивить — но на этом везение наше не кончилось. Очередной выстрел Александра, наконец сумевшего собраться — а может, и устыдившегося собственной неумелости на фоне успехов желторотого юнца — опрокинул наземь полетевшего кубарем скакуна, рухнувшего на отчаянно закричавшего гусара… Причем крик несчастного тут же оборвался, как только весящее несколько сотен килограмм животное врезалось в его тело.

Приободренный успехами ополченцев, сумевших дать реальный отпор врагу, я зажег фитиль гранаты об терку и принялся считать секунды — а заодно и разделяющие нас со стремительно приближающейся тройкой австрийцев метры.

— Раз, два, три, четыре…

На «шесть» я поспешно выпрямился, одновременно с тем отведя руку назад, для броска — надеясь, что очередной выстрел залегших гусар не погасит мне свет в глазах… На «семь» — резко швырнул гранату в полет со всей возможной силой, навстречу врагу! На «восемь» — а может уже и «девять» — граната коснулась земли, пролетев порядка тридцати метров… В то время как до всадников, только-только осадивших коней при виде моего броска, осталось даже менее пятидесяти! На «десять» я столь же поспешно упал на землю, прикрыв голову руками — успев при этом закричать:

— К земле прижмитесь, не вставайте!!!

А после грянул взрыв…