Вторая планета

Мы высадились под горным кряжем, потому что держи-дерево встречается преимущественно на возвышенностях, на высоте тысячи метров над уровнем моря. Здесь уже кончались джунгли с почти непроходимыми лесами и болотами, с вечнозелёными деревьями, которые так густо сплетаются кронами, что внизу всегда царят сумерки. А если добавить ещё толстенные, с человеческое туловище лианы, которые обвиваются вокруг стволов, и колючие, с широченными листьями кусты, то остаётся только удивляться, как папа с Ван-Геном через такие джунгли продирались.

Перед нами были высоченные горы со скалами красного цвета, а ниже них тянулась узкая полоса лесостепи: зелёная трава по пояс, одиночные, похожие на баобабы деревья. Тётя Павлина строго-настрого наказала, чтобы мы от неё ни на шаг не отходили, потому как именно в такой траве и прячется держи-дерево: подстерегает легкомысленную жертву. Сама же она несла мачете: острый, как бритва, меч, чтобы отрубить хоть чуть-чуть от держи-дерева, если мы на него наткнёмся.

— Старайтесь ступать там, где только что прошли антилопы, — поучала нас тётя Павлина. — Вот, видите, какою они протоптали тропу.

Антилопы виднелись повсюду: одни паслись, другие дремали, сбившись в небольшие табунцы, третьи с интересом рассматривали нас. И не боялись нисколечко: подпускали почти вплотную. Здесь, как и у нас, на Земле, охота на диких животных была строго запрещена.

Мы долго брели по траве, но на держи-дерево так и не набрели. Тётя Павлина срывала то один цветок, то другой, чтобы потом положить в гербарий, а нам с Жоркой стало уже скучно. Нас так и тянуло к скалам, высившимся рядом: взобраться бы на одну, посмотреть с высоты.

Наконец и тёте Павлине надоело собирать цветы, и она сказала, что, так и быть, пойдём к скалам.

— К вон той, ближайшей.

Мы с Жоркой наперегонки помчались к скале. Жорка всё время отставал, потому что у него ноги короче, чем у меня, а руги длинные, аж до колен.

Зато когда мы начали взбираться на скалу, Жорка сразу же очутился впереди. Тут уж ни один альпинист не может с ним соперничать. Я ещё не добрался до середины, а он уже на верхушке. И аж прыгает от радости, что меня обогнал.

— Жора, сорвёшься! — кричит ему тётя Павлина.

Жорка заскакал ещё сильнее.

Выбрались наверх, отдышались, оглядываемся вокруг.

Ох и красота, я вам скажу. Внизу, куда ни глянь — джунгли, как море. А прямо под нами — трава, кое-где деревья и полно животных. Антилопы, жирафы, зебры, а вон и львы.

— Где? Где? — спрашивает меня Жорка.

— Вон, возле дерева!

Все эти звери были когда-то завезены с Земли, ещё до того, как появились венериане. И птицы тоже.

А ещё раньше были завезены растения — живые фабрики кислорода.

И рыб тоже завезли. Потому что воды на Венере хоть отбавляй…

Позади нас вздымаются скалы. Всё выше и выше — до самого неба. А небо серебристо-серое — аж слепит, если на него долго смотреть. Это защитный экран вокруг Венеры. Без него всё здесь испеклось бы в шашлык.

При этой мысли мне захотелось есть.

Тётя Павлина развязывает рюкзак, достаёт огромные бутерброды, тюбики с разными пастами, эластичный термос с горячим кофе. И мне кажется, что никогда я ещё не ел такой вкуснятины.

— Не торопись, подавишься! — замечает мне тётя Павлина.

И тут Жорка, не донеся бутерброд до рта, так и замер:

— Посмотрите, что там такое!

Я повернулся в ту сторону, куда указывал Жорка: внизу, почти под скалой, на которой мы сидели, увидел небольшую антилопу. Антилопа спокойно паслась, и я хотел было уже спросить у Жорки, что такого необычного он там увидел, как вдруг тётя Павлина ухватила меня за локоть:

— Держи-дерево!

Антилопа подняла голову, насторожилась: до неё, должно быть, донёсся возглас тёти Павлины. Постригла-постригла ушами, потом снова принялась пастись.

Тут и я, присмотревшись, заметил какое-то движение в траве. Какой-то большой тёмный круг, постепенно сжимающийся вокруг животного, какое-то словно бы сплетение ветвей, которое ползло, подминая под себя траву. Сантиметр за сантиметром, беспрестанными конвульсивными движениями продвигались те ветви вперёд, и что-то в этом продвижении было такое неумолимое, такое жестокое, что у меня аж похолодело в груди.

— Спасайся! — крикнул Жорка изо всех сил.

Вскочил на ноги, замахал на животное руками.

Антилопа резко прыгнула в сторону, судорожно поводя боками. Она никак не могла понять, откуда доносится звук.

— Беги, дурная! — закричал и я, а Жорка, подхватив камень, кинул его вниз.

Антилопа сорвалась с места, помчалась от скалы. Но уже было поздно: не успела она пробежать и нескольких метров, как перед ней поднялась зелёная стена, и тысячи длинных, увенчанных колючками веток захлестали в воздухе. Антилопа шарахнулась, бросилась в другую сторону, но и там наткнулась на подвижную стену — всюду, куда бы она ни кидалась, вырастала эта чудовищная стена, маша колючими плетьми.

Мы кричали, кидали в держи-дерево камни, пытаясь хоть чем-то помочь несчастному животному, но колючие ветви неумолимо двигались вперёд; высокая зелёная стена сжимала кольцо.